Борис Тененбаум - Великие Борджиа. Гении зла Страница 50

II

Обстоятельства дела были таковы: Доротея Караччиоло, придворная дама Элизабетты Гонзага, герцогини урбинской, отправилась на север, в Венецию. Там ее ожидал супруг Джованни Баттиста Караччиоло, военный на службе Светлейшей Республики и вообще человек почтенный и заслуженный. Но прекрасная Доротея до места своего назначения так и не добралась, потому что ее и ее спутников остановил на дороге конный отряд из пары дюжин лихих молодцов. Представляться они не стали и даже никого не ограбили, а просто завернули придворную даму герцогини урбинской в плащ и увезли в неизвестном направлении. Все было проделано так быстро и четко, что наводило скорее на мысль о заранее запланированной засаде, чем о случайном похищении разбойниками.

А поскольку случилось это на территории, подконтрольной Чезаре Борджиа, и было известно, что за порядком в своих новых владениях он следит строго, то к нему с протестом явилась целая делегация. В нее входил венецианский посланник синьор Маненти, посол Франции барон де Транс и даже Ив д’Албер, командир французского вспомогательного отряда, в принципе подчиненный Чезаре.

Герцог встретил их очень любезно и сказал, что по существу дела он ничего сказать не может, но обещает самое тщательное расследование. Он даже намекнул, что, как ему кажется, у похищенной дамы был любовник, капитан Диего Рамирес, офицер папских войск. Но дон Диего был направлен на службу в Урбино, и где он находится в данный момент, герцогу Валентино неизвестно.

Ну, ему не поверили.

Венецианский посол заявил формальный протест в Ватикан, на что папа Александр ответил ему следующее:

«Акт похищения настолько гнусен и отвратителен, что я не могу даже измыслить кару, достаточную для того, чтобы наказать по заслугам того, кто это сделал. Если герцог [Валентино] действительно виновен, то он просто сошел с ума».

Король Франции Людовик XII был не менее категоричен. Когда венецианцы пожаловались ему на похищение супруги гражданина Светлейшей Республики на территории, подконтрольной Чезаре Борджиа, он ответил, что, будь у него два сына и один из них оказался бы виновен в похищении, он повесил бы его без всяких колебаний. Что сказать? Было совершенно очевидно, что ни папа римский, ни король французский не хотели вглядываться в дело о похищении Доротеи Караччиоло слишком пристально. Когда она, на ее большое счастье, в самом конце 1503 года все-таки объявилась живой и здоровой и была возвращена ее супругу, оказалось, что похищение было проведено по приказу Чезаре Борджиа, и все это время, с февраля 1501 года по декабрь 1503-го, то есть без малого три года, она провела у него в качестве рабыни.

Но тогда, в феврале и в начале весны 1501-го, ни король Франции, ни тем более Святой Отец и не собирались ни во что такое вникать, тем более что за Чезаре появились грехи поважнее похищения знатной дамы.

В апреле он вторгся во владения союзной Франции Республики Флоренции.

III

Случилось это после очередного сражения под Фаенцей. В середине апреля город отбил было неожиданный наскок папских войск, но запасы иссякали, артиллерия врага делала свое дело – и в итоге было достигнуто соглашение о капитуляции. Фаенца сдавалась в обмен на обязательство, что ее не будут грабить. Асторре Манфреди был волен уехать, куда он захочет, но Чезаре отнесся к нему так дружески и так искренне поздравлял его с героической обороной, стяжавшей Асторре славу по всей Италии, что он решил остаться в лагере у своего бывшего противника. С Фаенцей как с военной проблемой было покончено – и войска Чезаре пошли дальше. Его называли теперь герцогом Романьи. Собранные им воедино владения начинали напоминать уже некое государство, и он был совсем не прочь округлить его границы за счет Флоренции.

Республике пришлось туго, собственных сил для обороны она не имела. Беду на какое-то время удалось отвести, воззвав к посредничеству короля Людовика. В результате был достигнут некий компромисс – Флоренция «нанимала» войска Чезаре на службу за 30 тысяч дукатов в год, и оплаченные таким образом солдаты должны были присоединиться к французскому походу на Неаполь. Правда, Флоренция вовсе не собиралась выполнять подписанное соглашение – во всяком случае, не собиралась выполнять его прямо сразу. Проблема состояла в том, что у Республики не было готовых денег на выплату этой союзной контрибуции. К тому же оплачиваемые ею отряды подчинялись злейшему врагу Флоренции, Вителоццо Вителли. Тут были свои счеты. Брат Вителоццо служил Республике в качестве кондотьера, был сочтен изменником – не без оснований – и в результате оказался захвачен и казнен. Та же судьба могла постигнуть и самого Вителоццо, он спасся только чудом. С тех пор не было у Флоренции врага хуже него. И оплачивать его солдат только потому, что он в данный момент служит герцогу Валентино, флорентийцам не хотелось.

Чезаре Борджиа играл свою большую игру. У него была надежда получить предлог для нападения на Флоренцию – и он потребовал от Республики, чтобы ему заплатили немедленно, а сам двинул свое войско в поход, якобы на Пьомбино. Проблема тут была только в том, что он тем самым пересекал владения Республики, при этом не только без ее разрешения, но еще и в опасной близости к самой Флоренции. И уже находясь на ее территории, он сообщил, что ему нужна «союзническая помощь» в виде половины артиллерии, защищавшей город. Совершенно неизвестно, как повернулось бы дело, если бы король Людовик не начал наконец свой неаполитанский поход. В середине июня его войско в 12 000 пехотинцев и 2000 конных парадным строем прошло через Рим и получило папское благословение. Чезаре пришлось оставить все прочие дела и срочно выставить обещанные им 4000 солдат на помощь своему могущественному союзнику. Свои дела с Флоренцией он покуда отложил, Республике было так или иначе некуда деться. Ну, к сказанному можно прибавить еще одно интересное обстоятельство – король Людовик XII, будучи в Риме, поговорил со Святым Отцом и сообщил ему, что Ив д’Алегре считает, что держать в тюрьме знатную даму как-то негоже, и в силу этого ходатайствует об освобождении Катерины Сфорца из ее заключения в замке Святого Ангела. И король по зрелом размышлении решил это ходатайство поддержать. Катерину Сфорца освободили почти немедленно, 30 июня 1501 года.

Из Рима она уехала под французской охраной.

IV

Ну, с Ивом д’Алегре все более или менее ясно: графиню Катерину после падения Форли взял именно он, а когда отдал ее в руки Чезаре за очень приличный выкуп, он и в мыслях не держал, что тот так с ней обойдется. Так что то, что именно он ходатайствовал об ее освобождении, – это понятно и даже предсказуемо. А вот для того, чтобы понять, почему король решил дать этому ходатайству ход, да еще и с присоединением собственного веского слова, нужны некоторые объяснения.