Дмитрий Оськин - Записки прапорщика Страница 50

"Убьют, пожалуй", - пронеслось в голове.

Бежать было некуда, и я еще теснее прижался к стене вокзального здания.

Последовало еще несколько взрывов, причем один буквально в десяти шагах от меня. Я был весь засыпан осколками и комками земли.

"Убит!" - мелькнула мысль.

Глаза следили за аэропланами. Летчики поднялись ввысь и направились в сторону Подволочиска.

Встал. Отряхнул с себя землю. Начал ощупывать себя, цел ли? Кроме содранной с пальца кожи, я насчитал несколько шишек на голове и заметил тоненькую струйку крови, тянувшуюся по лицу. Достав носовой платок, вытерев лицо, хотел установить, куда же я ранен? На платке остались следы грязи и немного крови. Выше лба нащупал ранку.

Вспомнил рассказы Блюма о столбняке при попадании в рану земли. Сейчас же побежал в соседний железнодорожный домик, оказавшийся квартирой дежурного по станции, и попросил позволения промыть рану.

Старушка, мать дежурного по станции, дала мне горячей воды. Я привел себя в порядок.

Рана на голове оказалась неглубокой.

"Везет, - думал я. - Получил две раны в один день, вернее, в один час. Будь я на позиции и обладай таким нахальством, как Савицкий, получил бы и крест, и чин, и еще, глядишь, месяца на два эвакуацию в тыл. А если бы остался, несмотря на ранение, в строю, то всяким почестям и наградам числа бы не было".

* * *

В Питере пробыл недолго. Отношение к делегатам, прибывающим с Юго-Западного фронта, неважное. При первом же моем появлении в Совете крестьянских депутатов дежурный, член солдатской секции, узнав, что я из-под Тарнополя, неодобрительно осмотрел меня с ног до головы.

- Делегируетесь? - задал иронический вопрос. - Вместо того чтобы немцев бить, митингуете и по столицам ездите?

- Надо и в столицах побывать, - ответил я. - Скажите, с кем мне здесь поговорить?

- С председателем солдатской секции Оцупом и его заместителем Гвоздевым.

- Где их найти?

- В своих кабинетах.

- Кабинеты-то где? - Здесь же, в этом здании. Только сейчас еще рано, никого нет.

Прошел по зданию крестьянского Совета, который разместился в великолепном доме на Фонтанке, где раньше был лицей, готовящий дипломатов. В классных комнатах - кабинеты руководителей Совета; большие залы приспособлены под аудитории, в которых партия социалистов-революционеров организовала лекции для своих сторонников из рабочих. Небольшие комнаты администрации лицея пошли под кабинеты начальников различных отделов и секций. В нижнем этаже - столовая для членов Совета и для приезжающих делегатов. В столовой постоянно оживленно. Можно застать членов президиума исполкома, среди которых несколько министров Временного правительства, как, например, Чернов, Маслов и другие.

Каждому зарегистрированному делегату выдается полтора фунта хлеба и по удешевленной цене обед. Больше всего, понятно, привлекает хлеб, ибо в городе даже при счастливом стечении обстоятельств можно получить по карточкам не более полуфунта. В столовой, сидя за чаем и прислушиваясь к разговорам, я уловил несколько фраз члена президиума исполкома Бунакова.

- Большевики по немецкой указке разлагают армию, - говорил эсер Бунаков. - Совершенно очевидна связь большевиков с немецким генеральным штабом. Ведь вы посмотрите, какое совпадение. Пятого июля большевики организуют демонстрацию в Петрограде, и в тот же день на фронте немцы переходят в широкое наступление. Расчет верный - создать осложнение в тылу через большевиков, а на фронте тем временем действовать. Однако это им не удастся. Новый верховный главнокомандующий Корнилов скрутит армию, он не позволит митинговать.

Из столовой я прошел наверх, в солдатскую секцию, чтобы повидать Оцупа и Гвоздева. Застал Оцупа. Высокий, длинный белокурый человек, медленно произносящий слова, точно ему стоит больших усилий изрекать свои ответы на вопросы, которые задают ему представители с мест.

- Вы с фронта? - медленно цедя слова и смотря на меня мутными глазами, спросил Оцуп.

- Из самого пекла, - ответил я. - Из полка, который пережил тарнопольское отступление.

- Знают на фронте, что большевики в Питере сотворили?

- Я с этим познакомился уже в дороге по газетам. На фронте ничего не было известно. Меня интересует ряд вопросов, - обратился я к Оцупу. - Я командирован с фронта, чтобы выяснить, как смотрит крестьянский Совет на положение дел на фронте. Следует ли поддерживать наступление или вести пассивную оборону? Это первое, и второе: какие меры принимаются для улучшения бытовых условий солдат, в частности, для улучшения пайка, выдаваемого солдаткам в тылу, и как разрешается вопрос с демобилизацией старших возрастов. Ведь на фронте есть солдаты, которым свыше сорока лет.

- Солдатская секция, - ответил Оцуп, - разрабатывает сейчас положение о демобилизации старших возрастов; мы привлекли к этой работе командующего Московским округом, члена нашей партии Верховского и целый ряд крупных военных деятелей. Не позднее как через полтора-два месяца должен быть подготовлен проект закона о демобилизации старших возрастов. Над вопросами увеличения пенсий и пособий как солдаткам, так и сиротам мы также работаем. Имеется в виду установить прибавку на дороговизну. А по вашему первому вопросу, являющемуся кардинальным, стоит ли вести пассивную оборону или выполнять приказы военного начальства о наступлении, - на это достаточно уже ответило Временное правительство, назначив генерала Корнилова верховным главнокомандующим.

- Какой же отсюда вывод? - настаивал я.

- Вывод тот, что коль скоро Временное правительство доверяет пост верховного главнокомандующего генералу Корнилову, который является честным военным и преданным новой, революционной власти человеком, то армия обязана выполнять его приказы. Если он прикажет наступать - значит, наступать.

- А как реагирует солдатская секция, - задал я еще вопрос, - на введение смертной казни на фронте и на ликвидацию прав армейских общественных организаций на созыв своих собраний?

- По этому поводу, - ответил Оцуп, - правительством принят соответствующий закон в полном согласовании с мнением большинства революционной демократии, то есть Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Советы считают, что темная масса в период тягчайших военных напряжений не может иметь у себя свободных мнений; всевозможные темные силы будут стараться использовать солдатскую массу в своих низменных интересах. Одними словами и митингами с солдатской массой ничего не сделаешь. Необходимо физическое воздействие. Таким физическим воздействием и является введение на фронте смертной казни.

- Не похвалит вас за это солдат!

- Всегда революционное меньшинство руководит пассивной массой большинства. Мы не можем идти на поводу у солдатских инстинктов.