Михаил Яснов - Путешествие в чудетство Страница 51

Слово «виртуозный» подходит ко многим стихам, написанным Петром Синявским. Обратите внимание на его тактичные по звуку скороговорки, на его «детские» неологизмы, на блистательно придуманные стихи, например, про твёрдый и мягкий знаки, на его работу с поэтическим словом, которая превращает каждое стихотворение в «мироузнавание». Это занимательное чтение для всех, кто старается докопаться, как, каким образом устроен наш язык и какие, оказывается, удивительные метаморфозы могут в нём и с ним происходить.

Музыка придаёт стихам особый колорит. И, наверное, не случайно Пётр Синявский в соавторстве с Андреем Усачёвым придумали телевизионную «Весёлую квампанию». Песни из этой передачи изданы отдельной книгой, к которой можно прибавить и другие поэтические книжки Синявского: «Зелёную аптеку», «Таракана-американа», «Непобедимое пугало», «Лягушенцию». И недавние — «Цирк синьора Макаролли», «Бутерброд наоборот».

Иногда так и хочется пропеть его стихи или проскандировать:

Я просил у родителей кошку,А купили губную гармошку.— Ну, пожалуйста! Ну, гармошечка!Помяукай немножко, как кошечка…

Совершенно мастерски этот праздник языка продемонстрирован в большом рассказе (поэме? стихотворной повести?) «Цирк синьора Макаролли», давшем название одной из последних книжек Синявского. Оказывается, простое детское поедание макарон может превратиться в цирковое представление, от которого так и хочется прыгать по кухне — в восторге от всего намакороненного поэтом.

Перед публикой почтеннойПар клубится над ареной,И в чалме своей бесценнойВозникает не спешаВеличайший маг Востока,Чародей из МакароккоМакарон-оглы-паша,По прозванию Лапша…

Пётр Синявский пишет с таким вкусом, что прямо пальчики оближешь. Почитайте — не пожалеете!

Мурашки по коже

Марк Вейцман

Когда я был совсем юным, мои поэтические учителя советовали узнавать, хороши стихи или нет, «мои» они или не «мои», самым простым способом: доверяться своему организму. «Если, — говорили они, — ты читаешь стихи, а у тебя по спине бегут мурашки, значит, это твоё, про тебя, это — поэзия».

Через много лет я неожиданно совпал в этих давно уже проверенных ощущениях с Марком Вейцманом:

…И при этом — мурашки по коже!Делать выводы, может, и рано,но поэзия всё же, похоже,существует, как это ни странно!

«Моё», «про меня», — возможно, самое главное: большое искусство всегда должно быть — про нас. Долгие годы, читая всё новые и новые стихи Вейцмана, я убеждаюсь: они мои живые собеседники. Повторю вслед за Марком слова, сказанные им самим по другому поводу: всё это лирика в полном смысле слова, то есть повествование о внутреннем мире человека. Особенно — в экстремальных обстоятельствах:

Чужие мальчишкивозникли из мрака,и Васька не струсил.Обычная драка.

А Колька замешкалсясамую малость,Он думал: что делать?И Ваське досталось.

Потом он решилсяи ринулся смело…Но это значеньяуже не имело…

Мы познакомились в начале восьмидесятых годов: Марк тогда жил в Украине, в Черкассах, учительствовал, писал превосходные стихи для детей (причём не только для маленьких, а, по большей части, для подростков), издал несколько книжек, мучительно вступал в Союз писателей, приезжал в Ленинград — в ту пору журнал «Костёр» устраивал незабвенные конференции детских писателей; с тех самых лет пошла наша переписка, которая не прекращается и по сей день. И сегодня мало кто пишет про младшую и среднюю школу столь серьёзно и внимательно.

Серьёзно — поскольку Марк Вейцман работает много, тонко чувствуя аудиторию. У него одна цель: на уровне высокой поэзии отобразить многообразную внутреннюю жизнь ребёнка. Его герой задаёт вопросы — не столько окружающим, сколько себе. Это вопросы нравственные; пытаясь ответить на них, понимаешь, что есть такие понятия, как душа и совесть.

В жёлтых опилках сухая трава,старые парты пошли на дрова.Вот я за новою партой сижу,ручку над чистой страницей держу.Ручку держу, а писать не пишу,что там проходят, понять не спешу.Что-то мне жарко,     и в горле — комок…Над кочегаркойвьётсядымок…

Внимательно — поскольку в любом стихотворении автор находит точный сюжетный ход, или деталь, или просто интонацию, благодаря которым оно становится событием читательской жизни. И событие это и естественное, и забавное, и трогательное — как в стихотворении «Действия с дробями»:

Три с половиною овечкии восемь сотых пастухаоднажды встретили у речкичетыре пятых петуха.

А у доски, в штанишках мятых,пока визжал от смеха класс,стоял один и ноль десятых,и слёзы капали из глаз.

Марк Вейцман рассказывает в стихах о чувствах и маленького, и подростка и находит в малышовой душе зародыши взрослых ощущений:

Марина Петровна, я вас ненавижуза то, что от вашей улыбки завишу,от вашего голоса, вашего взгляда.Марина Петровна, кому это надо?!Зачем вы так радостно розовощёки?Как медленно тянутся ваши уроки!Я письма писал вам — во сне, наяву ли.Я вас защищал от огня и от пули.А вы — единицу…    В журнал…        Хладнокровно…Я вас ненавижу,    Марина Петровна!

Вот некоторые книги Вейцмана: «Пора каштанов» (1983), «Шестой урок» (1985), «Спросите меня» (1988), «Понедельник — день весёлый» (1989), «Лирические приключения» (1991). Вышли они уже давно, но вы всё-таки постарайтесь их разыскать — они того стоят. Правда, совсем недавно вышла в Москве «Обычная драка» — книга, вобравшая в себя всё лучшее из прежних и новые стихи. Четверть века их автор работал учителем физики в школе — кому, как не ему, знать, что происходит с его подопечными. И многое из того, что с ними творится, он перетворил в весёлых и лирических стихах.

Оп! — Тимист

Вадим Левин

«Мне повезло, когда я родился. Случилось это очень давно — в 1933 году. Но оказалось, что Корней Иванович Чуковский, Самуил Яковлевич Маршак и Борис Владимирович Заходер успели родиться ещё раньше. Поэтому в детстве у меня было много замечательных книг с добрыми, умными и весёлыми стихами. Я запоминал эти стихи наизусть, играл с ними, рассказывал их взрослым и ровесникам и пробовал сочинять собственные. Пробовал, пробовал, пробовал и привык».