Александр Лебедь - За державу обидно Страница 51

Нарезали и навязали себе метел, закупили в магазине грабли. Убираем территорию цивилизованно. Это мы - десантники. В пехоте до таких высот не поднялись - убирают руками. Или надо: "скосить вот тот лужок - это вам задача на группу, времени - до утра!"

- А косы?

- Ну, с косами и дурак...

Кос в хозмаге нет. Господа героические афганские комбаты, на колодках которых боевые ордена, с помощью перочинных ножей строгают себе деревянные сабли, злобно пересмеиваясь на тему: "Спасибо, хоть детство вспомним!" К установленному сроку лужок выкошен. Выкошен не очень ровно, даже можно сказать, совсем не ровно, но выкошен. А кто отдает команды? Как правило, каптер ефрейтор с лоснящейся от безделия физиономией, в лучшем случае прапорщик. Разницы никакой. Они одинаково беспредельно наглы, потому что оба знают - достаточно им доложить начальнику факультета: "Вот тот, товарищ майор, не желают-с!" - и майор замарширует в родной полк для продолжения дальнейшей службы с соответствующей сопроводиловкой. Там. не будет написано, что майор, не без основания считая себя офицером, счел ниже своего достоинства собирать окурки. Нет! Там напишут: неуживчив, болезненно реагирует на замечания, подчиняться не умеет и не желает. Ну, а если не умеет подчиняться, то как же сможет командовать? Вывод один - зелен и незрел. Воспитывайте. Все как в старом академическом анекдоте. Из обращения ефрейтора к командиру группы: "Товарищ майор, мне для рытья канавы нужны пять человек. Желательно из комбатов, они потолковей". Чтобы не унижаться, в короткие сроки обрастаем хозяйством: косами, метлами, совками, топорами, пилами, рубанками. Нас так просто не возьмешь: мы - ВДВ!

Экзамены идут своим чередом. При их сдаче следует неукоснительно придерживаться двух принципов: 1. Никогда, ни при каких обстоятельствах не говори "не знаю". Думай, крути, мычи, сочини фантастическую тактико-техническую характеристику танка - посмеются, но тройку поставят. Не знаю - это смертельно! Не знаю - расценивается как свидетельство полного безволия. Второй принцип - не попадись со шпаргалкой. Это расценивается как признак глубочайшей непорядочности. В обоих случаях при нарушении первого или второго принципа вывод краткий и жесткий: "Гуляй, парень!"

Можно пойти гулять и по другой причине - если пропала какая-нибудь секретная книжка. Тогда "гуляют" трое: командир группы, секретчик и непосредственно утративший. Реально секретного, как правило, в той книжке ничего нет. Ее просто забыли своевременно рассекретить или не успели. Но это неважно. Гриф стоял - все, гуляйте, ребята! Это из разряда причин косвенных, а так все нормально - сдаем. После каждого экзамена отпадают по 2 - 3 человека. Расстаемся дружески, без обид. Обижаться не на что. Как со стороны преподавателей - трудно сказать, относительно друг друга - подлости ни грамма.

Из пяти экзаменов мне запомнились два: по технике и вооружению и по иностранному языку. Какой-то умник сосчитал, что при подготовке к экзамену по технике необходимо запомнить 18,5 тысячи цифр.

Афганистан как-то к систематическим занятиям не предрасполагал, впрочем, и другие места службы тоже. Поэтому запоминать эти цифры пришлось в отведенное для подготовки к экзаменам время. В голове у всех образовалась дикая каша, исключительно из-за того, что большинство цифр относилось к танкам, "бэтээрам", "бээмпэ" и другой "пехотной" технике. Ну, придавались мне систематически в Афганистане то танковый взвод, то танковая рота. Я им задачи ставил, они их выполняли, на минах рвались. Чтобы дурацкую невыполнимую задачу не поставить, знал я в части касающейся необходимые характеристики оружия. Но зачем мне было вникать в то, как там устроены двигатель и подвеска? И тут на тебе - досталась мне "гитара" танка Т-62. Я в процессе подготовки к экзамену так до этой "гитары" и не добрался. Спасибо, кто-то предусмотрительный на этой самой "гитаре" в укромном месте карандашиком четко написал, что оно такое и для чего предназначено. Немного импровизации, и в результате игра на "гитаре", которую я никогда в глаза не видел, была оценена 4 баллами. Как говорится: "Вы играете на скрипке?" - "Не знаю, не пробовал". С английским еще смешнее получилось. В день, непосредственно предшествовавший экзамену, преподаватель на примере одного из билетов очень детально объяснил, как надлежит отвечать. Сидя за первым столом, я все внимательно выслушал и назавтра достал именно этот билет.

Сдачу экзаменов наша группа закончила самой первой. Остальной курс должен был сдавать еще в течение двух дней. Мы было губешку раскатали: неплохо было бы после такого напряжения вперемежку с унижением и... расслабиться, но социальная справедливость восторжествовала и в данном случае. Раз вы такие пятерочники, вот вам хранилище размером 96x18 метров и куча шифера, и пока остальной трудовой люд на экзаменах мается - давайте-ка крышу ... быстро и красиво...

Работа закипела. Соседнее хранилище перекрывали очники. У нас категория капитан - майор, у них - майор подполковник. Лестницу для работы, большую и прочную, сколотили мы. Подполковники по бедности были вынуждены карабкаться на крышу по какому-то корявому дереву. Им это быстро надоело. Они пришли и повели речи о том, что коль они постарше, поопытнее и должности занимают посолиднее, то лестница должна по праву принадлежать им! На что я им объяснил, что пока мы сидим на соседних крышах - опыт и возраст здесь ни при чем - мы все равны.

Один подполковник попытался решить проблему до слез просто. Взял лестницу и поволок к своему хранилищу. Группа-то - десантная. Сразу четверо легко и непринужденно спрыгнули с крыши и восстановили статус-кво. Исключительно в парламентских выражениях объяснив "гостям", что красть столь нахальным образом чужие, трудом и потом изготовленные лестницы - грешно!

Потом кто-то умный философски заметил: - То, что мы в данный момент сидим на крышах, - явление временное, а то, что мы офицеры, - это навсегда! Может, из этого исходить будем?

Все расхохотались, и конфликт был исчерпан. Лестница, оказывается, при здравом подходе делилась на два хранилища. Это была последняя "дембельная" работа людей в офицерской форме, которые перестали быть абитуриентами, но еще не стали слушателями: приказа не было.

Далее, на протяжении трех лет учебы никому уже не приходилось собирать окурки, рыть канавы, что-нибудь косить или красить. Я до сих пор с уверенностью не могу сказать, что есть вот эта месячная полоса унижений: специально спланированное звено системы? Ежегодно спонтанно возникающая попытка использовать попавших в новое специфическое положение, жаждущих поступить и через это достаточно бесправных и беззащитных людей? А может быть, просто дурь старшин и подчиненных им каптеров при попустительстве вышестоящего начальства? Ведь те же прапорщики и ефрейторы со слушателями себя вели совершенно по-иному. Твердо уверен в одном: что бы за этим ни стояло - это недопустимо. Должна быть беспощадно уничтожена любая возможность кому бы то ни было подобным образом унижать достоинство офицеров. При этом в самом труде ничего зазорного нет. Дело в подаче этого труда. В самой основе своей поразительно оскорбительной и унизительной. Офицер должен оставаться офицером всегда. Офицер, подрабатывающий на охране всевозможных коммерческих ларьков, на разгрузке вагонов, перекрывающий крыши, хочет он этого или не хочет - перестает быть офицером. Если кому-то кажется, что можно безболезненно на месячишко окунуть офицера в дерьмо, а потом вытащить, и ничего, перышки почистит и... дальше!.. тот глубоко ошибается. Подобного рода действиями наносится колоссальный моральный ущерб офицерскому достоинству. Офицер, копающий окоп, - да! Офицер, тянущий вместе с солдатами пушку, - да! Да что тут перечислять. Любой, самый тяжкий солдатский труд - он в основе своей благороден. Но окурки, но унизительная косьба палками - какой мерой можно измерить ущерб, нанесенный достоинству, самолюбию и чести? Где и на каких этапах дальнейшей службы сработает эта мина замедленного действия? Не это ли один из источников нетерпимого хамства, чванства, высокомерия со стороны старших по отношению к младшим? Кто знает, не сводит ли бывший капитан (ныне генерал-майор) поздние счеты с тогдашним наглым ефрейтором.