Нил Никандров - Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло» Страница 53

С симпатией написал о нем в своей книге «Большой обман, проникновение Кремля в Ибероамерику» Эудосио Равинес[42]. «Рустико» для него — «морской волк революции», великолепно владевший собой в любых сложных ситуациях. Именно он сыграл решающую роль в обращении в коммунистическую веру Луиса Карлоса Престеса, бразильского военного, руководившего дивизией повстанцев в 1925—1927 годах и известного под прозвищем «Рыцарь надежды». Южноамериканское бюро Коминтерна не имело постоянной базы и действовало как своего рода «летучая бригада», для которой не существовало препятствий при пересечении границ. Бюро предпочитало осуществлять свою деятельность с территории Аргентины и Уругвая, однако не исключались выезды в Бразилию, Чили, Перу, Боливию.

Усилия «Рустико» так и не были по достоинству оценены «Домом», то есть в Советской России. Пока он путешествовал по экзотическим южноамериканским странам, в ВКП(б) тоже проходила унификация, идейно-политическая, сталинская, кадровая! Независимо мыслящие, нестандартные партийцы «изымались из обращения». В конце августа 1936 года Хейфеца вновь исключили из партии, а чуть позже — в первые дни и недели «ежовщины» — без долгих проволочек осудили на восемь лет. Через два года он был амнистирован. Во время войны органы НКВД использовали Хейфеца в качестве пропагандиста в лагерях немецких военнопленных. В 1950 году он снова был арестован, на этот раз в рамках кампании борьбы против «космополитизма». Освободили его в 1954 году. Своей реабилитации «эмиссар Коминтерна» так и не добился. Ему поставили в вину то, что, будучи негласным сотрудником органов госбезопасности, он в 40-е годы «дезинформировал их, докладывая о принадлежности тех или иных лиц из государственного и партийного аппарата к иностранным шпионским организациям». Умер «Рустико» в 1960 году.

Еще одним предшественником «Артура» на континенте был «легальный» резидент НКВД в Уругвае Наум Маркович Белкин («Кади»)[43], о котором упоминалось на страницах, посвященных испанскому периоду Григулевича.

Резидент «Кади» был направлен в Южную Америку по распоряжению начальника разведки Артура Христиановича Артузова[44]. Можно сказать, что у Белкина дела в Уругвае сложились не лучшим образом. Должность заведующего канцелярией посольства не давала никакой возможности вести разведработу. «Кади» объяснился с послом Александром Минкиным на повышенных тонах, разъяснил, что без паспорта, дипломатического прикрытия и своего рабочего кабинета ему, Белкину, будет трудно выполнить возложенные руководством в Москве задачи. Общий язык с послом найти удалось. Из канцелярии Белкина перевели в консульство. Это облегчило организацию конспиративных встреч, легендирование отлучек из полпредства.

На первых порах «Кади» подбирал полезные контакты из числа посетителей полпредства. Работа с ними требовала бдительности и проницательности, особого чутья на «двойничество». Провокаторы и агенты полиции неутомимо нащупывали «нелегальные связи» полпредства с местными коммунистическими организациями, Секретариатом южноамериканского бюро Коминтерна, латиноамериканским филиалом Красного Профинтерна (штаб-квартира которого находилась в Монтевидео). Болезненным вопросом для «Кади» была организация связи с Москвой. За все время его работы в Монтевидео туда ни разу не прибыли дипкурьеры, а постоянное телеграфное общение было невозможно из-за финансовых ограничений: выделенных денег хватало на 2—3 телеграммы в месяц. Переписку с «Домом» резидент вел через «оказии» — выезжавших в Советскую Россию сотрудников полпредства. Свои послания «Кади» маскировал под журналистские материалы, в которые тайнописью вписывал оперативный текст. Работе «Кади» в Уругвае сильно навредила серия скандалов вокруг «Южамторга», привлекшая внимание прессы и полиции к деятельности советских граждан в Южной Америке. Ключевой фигурой в одном из таких скандальных дел был кассир «Южамторга» в Монтевидео Абрам Каплан, о котором резидент писал в Центр с нескрываемым возмущением:

«Этот мошенник, выходец из Литвы, был принят на службу в 1928 году. Любитель выпить, кутила, лентяй — об этих пороках многие знали и предупреждали. Но тогдашний руководитель “Южамторга” в Уругвае повысил его в должности. В результате — ведение документов карандашом, подчистки, махинации. И вот — недостача в 120 тысяч песо!»

Разоблаченный Белкиным Каплан бежал в Бразилию и начал выдавать себя за правдолюбца, который пытается вывести «Южамторг» на чистую воду: дескать, за его фасадом скрывается «представительство Коминтерна». Уругвайский посол в Рио-де-Жанейро «по дружбе» сообщил одному из адвокатов «Южамторга», что обвинения Каплана произвели негативное впечатление на правящие круги многих латиноамериканских стран. И это понятно. В ходе арестов в Сан-Пауло полиция обнаружила у коммунистов крупные секретные счета в банках. Эти средства предназначались для закупки оружия и организации восстания в Бразилии. Полиция не исключала, что деньги поступили из России через «Южамторг».

«Кади» уделял немалое внимание изучению дел в колониях русских эмигрантов в Уругвае, Парагвае и Бразилии. Наибольшую помощь в этом оказал ему агент «Роке», 25 лет, который был совладельцем типографии и издательства «Пегасо». Его родители были революционерами. Они покинули Россию в 1915 году, отбыв ссылку в Тобольской губернии. «Роке» с благоговением относился ко всему, что имело отношение к Советскому Союзу. Ценным информатором обещал стать полковник Андрей Двигубский, который пришел в консульство в начале декабря 1934 года и предложил Белкину услуги по разоблачению антисоветской деятельности Лиги Обера и его представителя в Асунсьоне — Лонера.

Несмотря на эти и другие многообещающие разработки «Кади», руководство ИНО признало непродуктивным сохранение разведточки в Уругвае. В феврале 1935 года Белкин был отозван. В декабре этого же года уругвайское правительство под давлением Бразилии и Аргентины разорвало дипломатические отношения с Советским Союзом. В коммюнике утверждалось, что Москва через свое полпредство в Уругвае «инспирировала» коммунистическое восстание в Бразилии. В январе 1936 года была прекращена деятельность «Южамторга», большая часть сотрудников которого уже находилась на пути к родным берегам…

По уникальному совпадению обстоятельств «Артуру» пришлось совмещать в странах Южной Америки две ипостаси: резидента советской разведки и фактического эмиссара Коминтерна. Этим наслоением функций, которое создалось не по вине Григулевича, его будут потом упрекать контролеры и кураторы Центра, «позабыв» о том, что инструкции, полученные им в июне 1941 года, подталкивали его к работе именно в этом направлении. Кстати сказать, эти инструкции до начала 1945 года не были отменены.