Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик Страница 53

Филипп Гилберт родился в Канаде. Он играл во множестве театральных постановок, в том числе в лондонском Вест-Энде. В 1961 году Дж. Артур Рэнк пригласил его сняться в британском вестерне «Певец без песни» с участием Дирка Богарда и Джона Миллза. По контракту с Rank Organisation Филипп в 50—60-е годы принимал участие во многих фильмах. Он снимался с Питером Финчем, Норманом Уиздомом, Стэнли Бейкером, Бобом Монкхаусом и Дональдом Сазерлендом. В его рассказах всегда звучали легендарные имена. Ему доводилось общаться даже с Марлоном Брандо и Джеймсом Дином. Филипп знал, кто стоящий актер, а кто нет. Он был мужиком что надо! Но узнать его по-настоящему было очень трудно — этакий характерный актер, который появляется, играет свою роль и уходит. Он и в кино был таким «невидимым талантом». В 70-е годы Филипп много занимался озвучкой: стал голосом компьютера ТИМ в семидесяти эпизодах культового сериала Thames Television «Люди будущего», а в начале двухтысячных много работал на радио. Он с удовольствием играл роль второй скрипки, никогда не стремился быть в центре внимания и был опорой для многих людей, особенно для тех, кто в этом больше всех нуждался. Филипп был абсолютно бескорыстным человеком, одним из самых добрых людей из всех, кого я знал.

Когда он вернулся из Америки, они с Фредди поселились в Грейт-Миссендене в графстве Бэкингемшир и вели идиллическое существование в красивом коттедже по соседству с писателем Роальдом Далем, с которым Филипп периодически общался. Однажды Даль рассказал ему замечательную байку об Уинстоне Черчилле, который прогуливался по лугу неподалеку. Возможно, он навещал Клемента Эттли, у которого там был дом. Проходя мимо быка, привязанного цепью к столбу за кольцо в носу, Черчилль заметил: «Возможно, жизнь его полна беспредельной скуки, но в ней, по крайней мере, случаются моменты истинного экстаза». Филиппу нравилось вспоминать этот перл, хотя сомневаюсь, чтобы он видел в нем параллель с собственной жизнью, ведь он отказался от спокойного и комфортного существования пенсионера, чтобы помочь Фредди воплотить его мечту. Я сразу понял, что с этим театром его связывают крепкие узы — в радости и в горе.

Воплощение этой мечты, разоряющее Филиппа, стало моим спасением. Найдя его театр, я записался на курсы актерского мастерства и с головой ушел в учебу. Пытаясь не потонуть в финансовом и управленческом бремени владения маленьким театром, переживающим нелегкие времена, Филипп спас меня, не дав утонуть в себе самом. Погрузившись в свои мечтания, я не имел ни малейшей надежды на их осуществление. Я понимал, что недостаточно квалифицирован, чтобы стать специалистом в области ветеринарии, но мне никак не удавалось поступить ни в интернатуру, ни в ординатуру. Я хотел построить большую ветеринарную клинику, но в тот момент это было лишь несбыточной мечтой. Я мечтал изменить отношение людей к животным, но не знал как. И наконец, я жаждал постичь секреты драматического искусства, но не совсем понимал зачем. Я чувствовал, что снова вернулся к началу, так ничего и не добившись.

Филипп стал моим главным наставником. В перерывах между репетициями пьесы Юджина О’Нила «Долгий день уходит в ночь» мы много беседовали. Как-то вечером мы сидели на скамейке под цветущей яблоней на небольшом газоне между театром и домом, и я пытался объяснить свое психологическое состояние. В пьесе Джеймс Тайрон оплакивает свою жизнь, которая проходит впустую, хотя ему кажется, что он может стать великим актером. Помню, что я сказал что-то вроде следующего: «Дело в том, что я с детства хотел стать ветеринаром, но меня угнетает, что я не могу продвигаться к своей цели быстрее и эффективнее. В литературе и музыке я нахожу утешение и умиротворение. Мне нравится прятаться от жизни здесь, в театре. Но я в замешательстве, и не понимаю почему».

Филипп просто улыбнулся и ответил: «Ноэль, сомневаться в себе — это прекрасно и совершенно естественно! Прекрасно не быть до конца уверенным в выбранном пути и не понимать, почему ты в замешательстве. Но что тебе действительно нужно сделать — так это найти достаточно вескую причину».

Эти мудрые слова навсегда изменили мою жизнь. С того момента я постоянно искал достаточно вескую причину, и это подстегивало меня к созданию собственной клиники — той самой, которую вы сегодня видите в «Супервете».

Во время занятий Филипп часто брал в руки воображаемую камеру и учил меня более эффективному общению.

«Дело не в актерской игре, — говорил он, — а в навыках коммуникации. Нужно произносить слова убедительно и искренне».

Филипп научил меня использовать сцену или телевизионный экран для донесения до людей истины. Он показал мне, как брать слова со страниц и делать их значимыми — по крайней мере, в данный момент. Хотя я надеялся, что после этого мои слова запомнятся надолго. Я убежден, что если бы не встретил Филиппа, если бы он не поверил в меня, не решил поддержать и научить жизненно важным навыкам, то ни «Супервета», ни этой книги, ни даже клиники Фицпатрика могло бы не быть.

У меня был старый проигрыватель, и я снова и снова слушал Джона Гилгуда, Ричарда Бертона и Лоуренса Оливье. Я просто не понимал, как с помощью одного лишь сладкозвучного голоса им удается перенести слушателя в другое время, пространство и мир эмоций. Я с большим энтузиазмом готовился к экзаменам в Лондонской академии музыки и драматического искусства, а благодаря наставлениям Филиппа 24 июля 1995 года я был награжден золотой медалью с отличием. Никогда прежде экзамены не доставляли мне удовольствия, это был совершенно новый опыт — и он мне понравился.

Одновременно я готовился к экзаменам на сертификаты в области ветеринарной ортопедии и радиологии. Так что в те годы я чаще спал в своей машине до или после лекций и репетиций, чем в постели. Днем я работал ветеринаром, в том числе и по выходным, за исключением тех дней, когда играл в театре. Тогда я либо заканчивал работу пораньше, либо брал выходной, чтобы участвовать в дневных и вечерних спектаклях. Я точно знал, к чему стремлюсь — к пониманию искусства и науки. Но признаюсь, что изучение драматического искусства, постижение азов создания сценического персонажа и анализ литературы давались мне гораздо легче, чем наука. Театр был пищей для души, а я был ненасытен. Я чувствовал, что театр помогает мне создать лучший баланс между работой и жизнью.

Филипп открыл для меня Ибсена, Чехова, Шекспира и других великих драматургов. В нашем театре