Александр Аникст - Шекспир Страница 53

«Слуги лорда-камергера» — именно они, а не лично Шекспир, ибо пьеса теперь принадлежала труппе, а не ему, — по-видимому, узнали о готовящемся «пиратском» издании и решили помешать «пирату» Симмзу выпустить книгу. Это можно было сделать одним способом — зарегистрировать рукопись в Палате торговцев бумагой и получить тем самым исключительное право на печатание данного произведения. У труппы был издатель, с которым она постоянно имела дела, — Джеймз Роберте. Ему и поручили сделать соответствующее представление в корпорации, объединявшей издателей и книготорговцев. В реестре Палаты торговцев, бумагой, как называлась эта корпорация, 26 июля 1602 года была сделана запись: «Джеймз Робертс. Вносит в руки старейшин мастера Пасфилда и мастера Уотерсона список книги, именуемой Месть Гамлета, принца Датского, как она недавно исполнялась слугами лорда-камергера, 6 пенсов».

Шесть пенсов, внесенных в оплату регистрации, однако, не помогли. Симмз, не платя корпорации ни гроша, издал своего урезанного «Гамлета», и Николас Линг бойко торговал книгой. Тогда Роберте отпечатал полный текст трагедии и, опираясь на право, полученное посредством регистрации рукописи, потребовал, чтобы книгу принял к продаже тот же Николас Линг. Это был самый сильный удар, какой можно было нанести издателю-«пирату». Когда оба текста лежали рядом на прилавке, едва ли кто покупал сокращенное издание.

Таковы факты театральной и литературной истории на рубеже XVI–XVII веков, относящихся к Шекспиру. Обратимся теперь к дальнейшим сведениям, которые расширят наше представление о жизни Шекспира в эти годы.

Гибель Эссекса

Звезда Эссекса, достигнув зенита в 1596 году, стала после этого постепенно закатываться. Началось с того, что Елизавета была недовольна размерами добычи, захваченной в Кадиксе. По подсчетам оказалось, что стоимость ее не превышала тринадцати тысяч фунтов стерлингов, тогда как расходы на экспедицию в Кадикс обошлись казне в пятьдесят тысяч. Елизавете не хотелось удовлетворять честолюбие своих генералов и адмиралов такой дорогой ценой, поэтому она все холоднее относилась к воинственным планам своих вояк. А Эссекс продолжал рваться в бой. Его следующая экспедиция, совершенная совместно с Уолтером Рали, ему ни дохода, ни славы не принесла. Более того, она поставила Англию под угрозу, страна лишь чудом уцелела. Филипп II решил воспользоваться тем, что большая часть флота под началом Эссекса и Рали пиратствовала в районе Азорских островов, и направил новую «Армаду» к берегам Англии. Ее опять развеяли осенние бури, и высадка не состоялась.

Когда Эссекс вернулся, Елизавета встретила его холодно. Слава Эссекса в народе все возрастала. Королеве это было не по нраву. Соперники Эссекса воспользовались недовольством королевы. Они нахватали должности и титулы, а Эссекс остался ни при чем. Тогда он в досаде заперся в поместье. Через некоторое время Елизавета сменила гнев на милость и дала ему звание главного маршала.

В Ирландии давно уже бушевало восстание, которое возглавлял Тайрон. Эссекс искал возможности отличиться. Его противники при дворе охотно поддержали его кандидатуру на пост командующего экспедиционным корпусом, предназначенным для усмирения ирландских бунтовщиков. Эссекс клялся разгромить Тайрона. Он отправился в Ирландию во главе войска, сопровождаемый своим другом графом Саутгемптоном — начальником кавалерии.

В Англии не сомневались, что Эссекс вернется с победой. Как раз в то время, когда Эссекс пересек Ирландское море и начал военные действия на Зеленом острове, в Лондоне на театральных подмостках появилась новая пьеса Шекспира «Генрих V», прославлявшая победы британского оружия за морем, во Франции. Перед пятым актом пьесы на сцену выходил актер, игравший роль Пролога, и произносил речь, в которой описывалось, как англичане встречали Генриха V после победы над французами. Лондонцы не сомневались, что их любимец граф Эссекс вернется победителем, и Шекспир вложил в уста актера слова, выражавшие эту уверенность.

Итак, актер рассказывает, как Генрих V возвращается из похода. Послушаем его:

Покрыт английский берегПлотиной тел: мужчины, жены, дети;Их крики заглушают голос моря…

Король высаживается на берег. Лорды домогаются чести нести «его погнутый меч и шлем измятый».

Но Гарри, чуждыйИ гордости и чванства, не согласен:Всю славу, почести и восхваленьяОн богу отдает.

Потом актер рассказывает, как встретил короля Лондон: в торжественной процессии шел лорд-мэр, сопровождаемый олдерменами, а за ними огромные толпы народа. И тут актер, обращаясь к зрителям театра, продолжая беседу с ними, напоминал им об их любимце Эссексе, сражавшемся сейчас в Ирландии. Он говорил о том, что торжества повторились бы,

Когда бы полководец королевыВернулся из похода в добрый часИ чем скорее, тем нам всем отрадней!Мятеж ирландский поразив мечом.Какие толпы, город покидая,Его встречали б![69]

Даже расточая авансом похвалы Эссексу, Шекспир знал меру. Он помнил, что Эссекс всего лишь полководец, а не король. Поэтому в речи актера дважды повторено, что встреча будет не царской. Перед приведенными строками сказано: «Так было бы, хоть и в размерах меньших», а после этих слов повторено: «Но вполне понятно, что многолюдней встреча короля». Шекспир не увлекался. Он знал точную меру похвал, допускаемых по отношению к приближенным королевы, ревнивой к чужой славе и популярности.

Но лондонцы надеялись зря, и Шекспир оказался плохим пророком. Угадали исход те члены правительства, которые, отправляя Эссекса в Ирландию, надеялись, что он сломает себе там шею.

Войско Эссекса редело. Мятежники избегали открытого боя, предпочитая партизанские набеги. Тогда он решил попробовать замирить бунтовщиков дипломатическим путем и стал добиваться тайных переговоров с их вождем. Но и тут ничего не получилось. Елизавета прислала грозное письмо, требуя от Эссекса решительных действий, а у него не осталось для этого реальных сил и иссякла собственная энергия. Он задумал отобрать из оставшихся войск самых крепких и надежных людей, вернуться с ними в Англию и «спасти» королеву от ее «дурных советников». Саутгемптон и другой помощник Эссекса, Блаунт, отговорили его от бунта. Тогда, все равно решившись вернуться, он взял по их совету лишь такое количество охраны, которая могла помешать его аресту, если бы королева надумала это сделать.