Софья Пророкова - Репин Страница 53

Но когда удалось написать такую выразительную спину матери, когда у двери встала горничная с лицом озабоченным, а из-за нее выглянула кухарка с лицом любопытным, когда девочка испуганно, неузнающе посмотрела на входящего, а сын потянулся к нему радостно и изумленно, когда в лице жены удалось изобразить выражение испуга и неверия, когда, наконец, входящий бросил немой упрек своим близким, — не нужны уже были никакие предупреждающие персонажи, картина читалась без всяких разъясняющих фигур.

Картину «Не ждали» Репин всю писал с натуры. Он вернулся в Петербург после заграницы и с обновленными силами принялся за работу.

Репины жили летом 1883 года на даче в Мартышкине, под Петербургом. Там-то и была у них эта светлая комната с дверью, выходящей на балкон, в которой и разыгралось действие новой картины.

Позировали родственники: теща, жена, дочь брата Стасова, мальчик Сережа Костычев и старшая дочь Вера. Даже дверь на картине открывала горничная Репиных — Надя.

Четыре раза переписывал Репин голову входящего. Однажды даже потихоньку пробрался в галерею и работал над картиной без ведома Третьякова. Потом брал картину домой и долго мучил лицо входящего, пока не добился в нем движения мысли — перехода от радости к изумлению.

В лице появился вот этот упрек, вызов благодушию, а с ним возникло активное начало, которое сделало картину столь любимой в свое время.

В картине «В одиночном заключении» мысли героини рассказаны руками. В «Не ждали» мысли входящего читаются в глазах. Нам позволяет ближе узнать героя и огромная пластическая выразительность всей его фигуры.

Все молодое, передовое в русском обществе аплодировало художнику, который в лютые годы самой черной реакции осмелился показать такое открытое сочувствие герою, политическому преступнику.

Возле картины на выставке всегда стояла толпа. Как много говорила изображенная сцена собравшимся зрителям! У скольких из них тогда сидели в тюрьмах отцы, мужья, а иные и навсегда расстались с близкими, сложившими головы на виселицах. Не раз уходили от этого полотна женщины, едва сдерживая готовые вырваться рыдания, и уносили в сердце своем благодарность художнику.

Популярность Репина росла, его обволакивали симпатии всех передовых людей общества.

Но реакционеры бесились, и на сей раз пуще прежнего. «Гражданин» снискал себе известность за свои резкие, оскорбительные статьи, встречающие чуть ли не каждое новое произведение Репина. Там писалось:

«Крамольный художник, пусть очень одаренный, но тем хуже! — не представляет себе людей религиозных иначе, как круглыми идиотами, и так к этому привык, что и любезных его сердцу каторжан наделяет идиотическими лицами».

Не отстают и «Московские ведомости»:

«…г. Репина, наверное, произведут в гении. Жалкая гениальность, покупаемая ценой художественных ошибок, путем подыгрывания к любопытству публики посредством «рабьего языка». Это хуже, чем преступление, это — ошибка… Не ждали! Какая фальшь заключается уже в одном этом названии! Если вы не чувствуете слез, подступающих к вашим глазам при виде такого потрясающего события, каково изображенное г. Репиным, то вы можете быть уверены, что причиной этому холодная «надуманность» сюжета, преобладание незрелой мысли над поверхностным чувством. Художник не виноват, если русские политические преступники не могли возбудить в нем симпатии, как не возбуждают они ее ни в одном действительно русском человеке. Но вина его состоит в том, что он в холодном расчете на нездоровое любопытство публики сделал такое несимпатичное ему, полуидиотическое лицо центром целой картины».

Набор оскорбительных слов. Что могли они значить против того потока большой признательности, который стекался к художнику со всех сторон!

«ЦАРЕУБИЙСТВО»

Маленькая Вера делала гимнастику на трапеции. Внезапно у нее закружилась голова, и она упала. Разбила нос в кровь. Переполох! Мать бежит с водой, полотенцем. А отец умоляет подождать. Он смотрит, смотрит на струящуюся из носа кровь и запоминает цвет, направление струек. Он забыл, что это его дочь, что ей больно и надо скорее унять кровь. Художник главенствует над всеми чувствами, а художник увидел в натуре то, что создает сейчас на полотне — струящуюся кровь.

Это произошло в те знаменательные для Репина дни, когда на холсте рождалось его наиболее драматическое произведение — «Иван Грозный и сын его Иван».

Репин позднее вспоминал, как возникла у него идея картины.

«…Впервые пришла мне в голову мысль писать картину — трагический эпизод из жизни Иоанна IV — уже в 1882 г. в Москве. Я возвращался с Московской выставки, где был на концерте Римского-Корсакова. Его музыкальная трилогия — любовь, власть и месть — так захватила меня, и мне неудержимо захотелось в живописи изобразить что-нибудь подобное по силе его музыке. Современные, только что затягивавшиеся жизненным чадом, тлели еще не остывшие кратеры… Страшно было подходить — несдобровать… Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории…»

Снова музыка, сильное, неотразимое ее воздействие вплелось в творческий процесс, сопровождало его. Звуки будоражили чувства, они сливались с общим настроением мрака, которым жили в те страшные дни все мыслящие люди России. «Кровавое событие 1 марта всех взволновало. Какая-то кровавая полоса прошла через этот год», — писал потом художник.

Прямым откликом на события, на репрессии, последовавшие за убийством Александра II, и явилось новое произведение Репина. Он показал своим искусством то, что, казалось, находилось за пределами живописи и было неизобразимо на полотне.

Мысль, раз появившись, застряла в голове, приобретала ясные очертания. Картине предшествовало несколько эскизов. Но не все они известны. Писал Репин и этюды. Основная работа шла прямо на холсте. Все муки поисков, находки, провалы, взлеты, радости и разочарования видел только этот холст, которому суждено было потрясать сердца долгие годы.

В 1913 году, отвечая на вопросы журналистов, Репин сказал:

«Когда я ездил в 1883 году со Стасовым по Европе, я поражался обилию крови в живописи».

За десять лет до этого интервью Репин в беседе с другим журналистом также отметил значение заграничной поездки 1883 года в создании «Ивана Грозного»:

«Тогда была какая-то эпоха страшного в живописи… Художники, как бы сговорившись, стали брать потрясающие сюжеты для живописи».

Надо не забывать, что когда Репин уехал за границу, дома оставался первоначальный эскиз картины. И было естественным, что внимание художника останавливалось на вещах с близкими ему по драматическому напряжению сюжетами. Поэтому и в сознании самого художника впоследствии сместились представления о том, какое влияние на него оказали картины музеев и выставок Франции, Италии, Испании.