Курт Айхенвальд - Информатор Страница 53

Ролье и Круи сказали, что надо встречаться почаще. Даже если не дойдет до соглашения об ограничении объемов производства, всегда есть что обсудить.

– Не знаю… – протянул Уилсон без энтузиазма.

Круи наклонился к нему:

– Не забывайте, что в Европе цены выросли только потому, что мы обговорили это в Мехико.

– Да, это так, – признал Уилсон.

– И у себя в Европе тоже обсудили.

– Вы это планировали, – отозвался Уилсон.

– Ну да, я и говорю, что это произошло не само по себе.

– Вот именно, вы запланировали это.

Уайтекер затаил дыхание. Уилсон и Круи только что признались, что цены на лизин возросли, потому что конкуренты договорились об этом в Мехико: они запланировали это.

Пообедав, бизнесмены заказали кофе. Уайтекер посмотрел на часы. Больше половины девятого. Им с Уилсоном пора идти, чтобы не опоздать на самолет. Уайтекер прихватил счет на двести шестьдесят семь долларов, оплатил его, и они распрощались с французами. Затем Уайтекер и Уилсон остановили такси.

По дороге на «Мейгз филд» Уайтекер решил сделать еще одну запись. Он спросил Уилсона:

– Я должен указать обед с французами в отчете о расходах?

– Не-а, – отозвался Уилсон. – Думаю, не надо.

– Я сделал так однажды и получил взбучку от Рэнделла.

– Вот-вот. Лучше не указывать.

Уайтекер откинулся на сиденье. Это был неплохой завершающий штрих.{147}

Примерно в двадцать минут двенадцатого Уайтекер снова был в «Бест вестерн».{148} Он едва сдерживал восторг.

– Брайан, вы просто не поверите! – захлебывался он. – Они успели сказать обо всем! Даже о Мехико, а Терри говорил о лимонной кислоте. Они рассказывали, как сговариваются о ценах, – в точности как я вам говорил.

Шепард успокаивающе поднял руку. Уайтекер чересчур взволнован, следовало привести его в чувство.

– Это здорово, Марк, но давайте все по порядку. Вы все записали?

– Да, я делал все, как сказал Том. Кажется, все работало отлично.

– Прекрасно. Давайте сначала освободим вас от микрофона, а потом поговорим.

– О'кей, Брайан.

Уайтекер скинул пиджак и швырнул его на кровать.

– Марк, по-моему, вам страшно нравится это дело. Просто до смерти нравится.

В ту ночь Джинджер Уайтекер разбудили звуки шагов мужа, поднимавшегося по лестнице. Посмотрев на часы, она увидела, что уже второй час. А через четыре часа ему вставать. Она не понимала, как Марк выдерживает это. Он разрывался между АДМ и ФБР, и времени на сон почти не оставалось.

Опершись на локоть, Джинджер приподнялась. Марк тихо приоткрыл дверь. Он уже ослабил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

– Я не сплю, – сказала она.

– Привет! – произнес он тихо. – Как дела?

– У меня все хорошо.

– А в Чикаго все прошло просто замечательно, – сказал он, продолжая расстегивать рубашку. – Только что закончили с Брайаном.

Джинджер глубоко вздохнула, ничего не ответив. В последние недели ее энтузиазм по отношению к ФБР несколько угас. От ее мужа они хотели слишком многого.

– Кстати, – заметил он, снимая рубашку. – Полюбуйся.

Он включил небольшую медную лампу, стоявшую на прикроватном столике.

Джинджер в ужасе воззрилась на него. Кто-то сбрил волосы у него на груди! Они, можно сказать, вместе прилежно растили их долгие годы и не раз шутили на этот счет. А теперь на их месте виднелись полосы выбритой кожи.

– О боже! – простонала она.

– Теперь у меня грудь, как у женщины, – рассмеялся Марк.

– Зачем это?

Он объяснил, стаскивая брюки.

– Да! Это еще не всё, – сказал он, выворачивая карман. – Они проделали в кармане дырку, так что я не смогу носить в нем мелочь.

– Это что, шутка такая? Твои лучшие брюки!

Джинджер вскипела. ФБР уже распоряжается всей жизнью Марка. Одно дело сотрудничать, и другое – сбривать волосы на груди и кромсать одежду.

– До чего забавно! – бросила Джинджер. – Почему ты должен делать все это? Агенты проходят специальную подготовку и должны быть готовы к работе в таких условиях. А тебя никто к этому не готовил. Если им что-то нужно, пускай бы сами и делали!

Марк засмеялся и стал уговаривать ее не волноваться. Но она знала, что его это беспокоит ничуть не меньше.

– Марк, с этим надо завязывать, – решительно заявила Джинджер. – Скажи им, что ты переходишь на другую работу. Они же не смогут заставить тебя остаться только для того, чтобы делать записи? Разве ты не можешь уехать куда-нибудь?

Уайтекер сел на кровать.

– Не знаю, – произнес он тихо. – Не знаю.

На следующее утро Шепард и Везеролл отправились в Спрингфилд, чтобы передать новые записи в архив «ЭЛНАБ». Они прибыли в 10.40, сделали копии записей и стали слушать их, отмечая самые важные места.{149}

«Охлопайте их на предмет микрофонов».

Эта фраза звучала двусмысленно. Надо постараться, чтобы ее не поняли как намек на Уайтекера.

«С лимонной кислотой мы так и делаем».

Отлично. Махинации с лимонной кислотой тоже попали в досье.

«В Европе цены выросли только потому, что мы обговорили это в Мехико».

Этот кусок непременно надо подсунуть Манн. Лучшего признания в преступлении и не придумаешь.

Прослушав записи, Шепард и Везеролл в три часа дня пошли искать Джона Хойта и Дина Пейсли. Это был настоящий прорыв.

Хойта они нашли в кабинете и вкратце пересказали содержание записей. Тот поздравил их с успехом и пожал руки.

Когда агенты ушли, он достал свой ежедневник, куда заносил все важные события. Хойт открыл его на 29 апреля.

«Брайан и Джо по делу АДМ», – написал он.

Затем улыбнулся и приписал: «1:0 в нашу пользу!»{150}

Глава 7

Дежурная по спрингфилдскому офису ФБР посмотрела сквозь пуленепробиваемое стекло на вошедшего с улицы молодого человека в строгом костюме. Незнакомец шести с лишним футов, с рыжевато-каштановыми волосами и уверенными манерами, был хорош собой. Он вынул кожаный бумажник и раскрыл его. Дежурная увидела значок и удостоверение. Агент.

– Доброе утро, – произнес он. – Меня зовут Боб Херндон. Работаю у вас с сегодняшнего дня.

Для тридцатишестилетнего агента этот июньский день 1993 года был счастливым. Он снова мог свободно зайти в офис Бюро, предъявить удостоверение, назвать свое имя. Всего этого он был лишен давно. Предыдущие три года он вел тайную жизнь под чужим именем, выполняя задание контрразведки. Все это время они с женой жили вдали от родных и друзей и не могли связаться с ними. Он не имел права предъявлять свои подлинные документы или зайти в Бюро, где состоял в штате. Задание, конечно, интересное, но он был рад снова стать Бобом Херндоном. Он хотел вернуться на родной Средний Запад, а спрингфилдскому отделению Бюро как раз требовались сотрудники. Это место подходило ему как нельзя лучше.