Анвар Исмагилов - Люди былой империи (сборник) Страница 53

Рассказывает подполковник запаса Владимир Толпейкин:

– В мае 1984 года меня отправили с афганцами на самолёте в Хост советником начальника инженерной службы афганской дивизии. Когда на совещании командующий объявил, что меня направляют в Хост, то офицеры посмотрели на меня, как на покойника – оттуда чуть не каждую неделю приходил груз-200 с офицерами. Сопровождали меня в самолёте двое душманов, один даже без оружия, тогда я их первый раз увидел вблизи. Округ называется Пактия, а столица округа – Гардез, крупная точка на границе с Пакистаном – Хост, вот там и находился новый аэродром. Обстреливали его со всех сторон, особенно когда приходили транспортные самолёты. Горы высотой четыре с половиной тысячи метров, и если разведчик проходил в долину Хоста, то следом шла транспортная авиация.

Во время подлёта, снижения и посадки шёл обстрел из ЗГУшек (зенитных горных установок – А.И.), а в момент приземления, когда самолёт касался полосы, начинали работать пушки и били прямо под колеса. Вся полоса была изрыта. В результате на аэродроме скапливались целые горы битого металла, и с моей подачи комдив постоянно заставлял эти горы закрывать маскировочной сеткой. Смысл какой? Дело в том, что к нам почти каждый месяц приезжало телевидение: то итальянское, то болгарское, то даже турецкое. Каждый со своим интересом, так сказать. А места там сами по себе красивейшие, особенно древняя крепость, там бы жить да жить, не воевать…

Наша основная задача была рутинная: минирование-разминирование местности. Причём душманы могут с тобой сидеть, чай пить, «хубасти-чепурасти», а ночью мины ставят. Мои сапёры пройдут, всё нормально, а утром опять двадцать пять.

Легендарный «СУ-25» с навесной системой минирования.

И кстати сказать, уже потом мы узнали, что воевали не столько с афганцами, сколько с регулярной пакистанской армией! Хост ведь находится на юго-востоке, буквально в двадцати-тридцати километрах от Пакистана, вот они и чувствовали себя как дома. Мы четыре года не могли одну гору взять, хребтовую, седловидную. А когда в восемьдесят шестом взяли Торагоригар, то было, как в фильме «Девятая рота». Это про нас! Такие же штольни глубоко вниз, там духи и сидели, и ничем их оттуда не выкуришь.

«Согласно официальной версии истории, помощь ЦРУ моджахедам началась в течение 1980 года, то есть после того как советская армия вторглась в Афганистан 24 декабря 1979 года. Но реальность, державшаяся в секрете до сегодняшнего дня, является иной: на самом деле президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. И в тот же день я написал докладную записку для президента, в которой я ему объяснил, что, по моему мнению, эта помощь повлечёт за собой советское военное вмешательство. (…) Эта секретная операция была отличной идеей. её целью было заманить русских в афганскую ловушку, и вы хотите, чтобы я жалел об этом? В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру, вкратце: «У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну».

В двадцати шести километрах от нас стоял 23-й полк, это шесть минут на вертолёте со взлётом и посадкой. А мы нагружались боеприпасами, продовольствием, и могли полтора месяца идти эти проклятые двадцать шесть километров в окружную. Зелёнка, да ещё высоты все надо взять, каждую отвоевать, чтобы посадить туда свои блокпосты. Проблем очень много. А в восемьдесят шестом вообще была операция «Джавара», когда броня пошла – страшное дело…

«В ноябре-декабре была проведена одна из крупнейших операций «Магистраль» по разблокированию Хоста. Воспользовавшись отсутствием советских частей в округе Хост, душманы к осени 1987 года восстановили одну из самых крупных перевалочных баз «Джавара», которую наши войска разгромили ещё весной 1986 года. Существовала опасность создания в Хосте временного правительства оппозиционных сил. Было принято решение спланировать и провести крупную совместную войсковую операцию афганских и советских войск и обеспечить население Хоста в первую очередь продовольствием, а также другими видами материальных средств, сорвать замыслы оппозиции по формированию альтернативного правительства Афганистана».

А на этом фото мы встали на ночлег после операции, идём на Хульбешат. КП дивизии переместился. Здесь начальник оперативного отдела дивизии, командир танкового батальона, командир танкового полка и т. д. Это восемьдесят пятый год. Но мы пока были без техники, поэтому пешком. А как на ночлег становятся? У них дверей нет, настил сверху, подпирается деревянными стойками. Каждое бревно или дерево у них называется чуп. И вот под этот настил без окон и дверей залезаешь, накрываешься солдатскими одеялами, и вроде спишь. Одним глазом спишь, а другим сам себя охраняешь. Кругом одни афганцы, во дворе костёр развели, сидят вокруг, кальян курят, кашляют, чихают, и что у них на уме – кто его знает? У всех оружие, гранаты, и мало ли кому что в голову придёт, например, гранату бросить?! Никому из них доверять нельзя! Был у нас советник управления одного из полков, вот так же встал с ними на ночлег, а там в восемнадцать часов уже хоть глаз выколи, тьма. Расположились под своим БТРом, а ночью один из их солдат гранату бросил. ПАЙСА, ПАЙСА! Деньги, значит. Они за деньги что угодно сделают.

Вот так и жили, воевали.

А ранен был так. Ехали все вместе на БТРе, командир дивизии, замполит и я, ну и нарвались на фугас. Слава Богу, жив остался. Только нога плохо работает».

А дальше судьба подполковника Толпейкина пошла по пути, известному многим вернувшимся с войны. У него умер отец, тяжело болела мать, инвалид Великой Отечественной войны, и по просьбе подполковника его перевели в Тюмень. Получил место преподавателя в родном ТВВИКУ, да вот незадача: ни физподоготовкой, ни строевой из-за тяжёлого ранения он толком заниматься не мог. Долго входили в его обстоятельства, но потом начальнику кафедры надоело писать рапорта начальнику училища с просьбой об освобождении от занятий, и Толпейкину было сказано прямо: ты портишь показатели кафедры, и если не можешь служить, то ищи себе другую работу…

Так боевой офицер оказался на улице. Нет, он не спился, не забичевал, просто взял себя в руки и продолжал жить. Он пошёл в штаб гражданской обороны Тюменской области, но и тут Толпейкину повезло как утопленнику – в составе оперативной группы Особой Зоны он умудрился со своим ранением поработать на объекте «Укрытие». Попросту говоря, ломал и захоранивал останки чернобыльского реактора. Службу он закончил в должности начальника Тюменского областного учебно-методического Центра МЧС. В 1993 году Родина сказала своему герою спасибо, и подполковник Толпейкин ушёл с действительной военной службы. Сейчас он начальник штаба ТОО «Боевое Братство», пользуется заслуженным авторитетом среди вояк и гражданских.