Григорий Зинченко - Побег из Бухенвальда Страница 54

— Билет забери назад, нас просто интересует, правда, что ты молишься?

— Правда.

— А к какой вере ты принадлежишь?

У меня появилась мысль «ты Мне нужен», и я ответил:

— Я принадлежу Богу.

— Да нет, к какой секте ты принадлежишь?

— Я не понимаю вашего вопроса.

— А ты открытиям науки веришь?

— Истинная наука с Библией не расходится.

— Вот написано: вода в Красном море стояла стеною, вода — это жидкость, как она может стоять?

— Правильно, вода это жидкость, но гнал Бог море сильным ветром целую ночь, за ночь жидкость и на сто километров можно угнать.

— А что ты на это можешь ответить: Навин сказал: «Стой, солнце и луна», может такое быть, чтоб сразу остановилось солнце и луна? Ученые доказали, что солнце не вращается вокруг земли, а ты что скажешь?

О таком случае из Библии я еще и не знал, хотя догадался, что так есть написано. Вопросов было много, а ответ един: «Я этого еще не знаю». В заключение капитан говорит:

— Советую тебе покаяться.

— Я уже покаялся.

Этот ответ они растолковали по-своему. Так закончился мой второй допрос.

Каждое утро капитан задавал мне один и тот же вопрос:

— Что тебе Бог говорил сегодня ночью?

Я понимал, что он делает насмешку и поэтому всегда имел готовый ответ: Бог говорил, чтоб я был покорен начальнику… или не грубил… или не пил. Солдаты всегда слушали и ждали, что я буду говорить. Но однажды я ему ответил:

— Сегодня мне Бог сказал, чтоб я не бросал святыню перед свиньями.

Тут все засмеялись, капитану стало неудобно и после этого он уже не насмехался, но я понял, что он может мне отомстить.

Долго ждать не пришлось. Однажды зашел капитан и зачитал приказ: «За самовольную отлучку из части пять нарядов вне очереди», и от себя добавил: «С сегодняшнего дня после отбоя будешь мыть полы на двух этажах». Всю ночь я мыл полы, а днем он посылал меня на заготовку дров. Но солдаты начали жалеть меня, заготавливали сами дрова, а я тем временем отдыхал. Так прошло три дня, я уже из сил выбился, а обжаловать не мог, пока не пройдет срок наказания. И я решил облегчить себе труд. Когда все уснули, протянул шланг в коридор и открыл кран с водой, вода стала растекаться по казармам, а я лег в кровать отдохнуть и моментально уснул. Когда прозвучал подъем, все стали быстро вскакивать, но в комнатах было полно воды, никто не мог понять откуда. На это ЧП собралось начальство.

Нашли и виновного, пришлось докладывать, что во всем виноват я, работая четвертые сутки день и ночь, я забыл перекрыть кран — уснул. Мне простили такую оплошность и дали отдых на сутки. Не знаю, какое взыскание получил капитан, но на меня он был очень злой, всем давал увольнение по выходным, а мне нет, но я все же умудрился сбежать в самоволку, за что и получил десять суток карцера.

Но Бог был со мной. Находясь в карцере, я видел сон, будто стою я на берегу реки в белоснежной одежде, а на другом берегу меня ожидают. Я стал идти по воде и заходил все глубже и глубже, пока вода не покрыла мне голову, после чего я оказался на другом берегу. Я размышлял о значении этого сна, ведь я хорошо плаваю, но почему я пошел спокойно под воду и легко перешел на другой берег. Что-то новое ожидает меня, наверное состряпают дело и в тюрьму посадят. Что будет, не знаю, но на душе моей было легко, ведь эту реку я перейду. Но сон сбылся в тот же день. Часовым возле моего карцера был мой друг и брат Коля Глухих. К нему прибежал сын вдовы и говорит:

— Мама зовет срочно, а если возможно, то и дядю Гришу.

Как раз это было в обеденный перерыв, все солдаты ушли на речку купаться. Была середина июля, самая жара, на берегу и стать негде, все загорают. Коля выпустил меня, закрыл пустой карцер, и мы убежали. Я, конечно, не сильно рисковал, но Коля если бы попался, пошел бы под военный трибунал.

В доме Климцы было полно верующих, приехал служитель из Киева Петя Губенко, готовились ночью совершать водное крещение для всех новообращенных.

Вспомнили и о нас, но сразу же стал вопрос, сможем ли мы прийти ночью? Коля сказал, что он сможет проскользнуть возле дежурного, но я был под арестом, так что об этом не могло быть и речи.

— А что если днем? — предложил кто-то.

Двое побежали на разведку, но вернулись расстроенные.

— Народу тьма, весь город собрался купаться. Я стал рассказывать свой сон, как был одет в белую одежду и погрузился под воду. Сразу же нашлись толкователи сна.

— Ты сегодня примешь водное крещение.

Мы склонились на колени и просили помощи у Бога.

В это время поднялся сильный ветер, небо покрылось тучами и началась летняя гроза. Послышались возгласы.

— Это Бог услышал нашу молитву, в такую погоду никого на речке не будет и можно спокойно преподавать крещение.

Молодежь и руководители общины пошли на речку. В то время, когда все отдыхающие, бежали на крутую гору, спасаясь от грозы, мы с такой же скоростью, бежали вниз к реке. Когда мы добежали до реки, там уже никого не было. Мне и Коле одели белые халаты и среди бела дня нам преподали водное крещение. Дождь так же резко прекратился, как и начался, через пять минут после крещения снова ярко светило солнце. На берегу пропели псалом: «Не расскажет ручей говорливый никому моей тайны святой» и мы двинулись назад, в то время как солдаты снова стали идти к реке отдыхать. Нас с Колей окружила молодежь, и мы благополучно вернулись в дом, где еще раз совершили молитву, и я снова вернулся в карцер, а Коля продолжал охранять меня, чтоб я ненароком никуда не сбежал.

После крещения, казалось, весь ад восстал на нас.

Коля с дерзновением рассказывал о Христе, было много слушателей, а противников еще больше. Религиозная пропаганда запрещалась, и вина ложилась на меня, все считали, что я обратил Колю в свою веру, а Коля еще двоих. За каждого уверовавшего мне добавляли срок.

Капитан рассвирепел и предъявил мне ультиматум:

— Или покайся, или начнешь гнить в карцере и догниешь в тюрьме.

Здоровьем я был слабый, при хороших условиях я еще держался, но в карцере давали только хлеб и воду, и я быстро ослабел. Я сравнивал капитана с Гримбергом и не чувствовал особой разницы между ними. Капитан каждый день требовал отречения и покаяния.

Однажды выстроили весь батальон и привели меня.

Чувствую, все это не к добру. Вышел комбат, начал говорить о моем прошлом.

— Григорий был лучший солдат, но попал под влияние религиозной пропаганды и покатился вниз. Он хорошо подумал, осознал и хочет покаяться перед всеми.

Дали мне слово.

— Я верю в Бога, хорошо осознал, что весь мой пройденный путь был промысел Божий и я хочу покаяться. В Евангелии написано: «исповедуй грехи свои» и в своем покаянии я хочу исповедать грехи. Вы все знаете, что раньше я курил, но теперь покаялся, раньше выпивал, но покаялся, я был безбожник, но теперь христианин.