1918 год на Украине. Том 5 - Сергей Владимирович Волков Страница 54

мы довольно долго любовались массой огней, рассеянных по обоим берегам. Как и можно было ожидать в этот сезон, транспорт, выйдя из Ла-Манша в Атлантический океан, попал в сильную бурю. В течение более чем трех суток корабль немилосердно трепало. Англичане не выходили из своих кают. В кают-компании и на палубе появлялось всего два-три человека. Мы меньше страдали от морской болезни, так как у нас заболело всего три человека.

При приближении к Гибралтару буря прекратилась, и мы могли полюбоваться далекими, покрытыми снегом вершинами Атласа, сверкающими под лучами солнца. Гибралтар прошли ночью, так что видели только огни на обеих сторонах пролива. Пройдя Гибралтар, «Фельдмаршал» направился на Мальту, где и вошел в порт Ла-Валлетты, ее главного города. Этот порт находится в глубине бухты с высокими обрывистыми берегами, совершенном подобии фиорда. Несмотря на начало февраля, было настолько тепло, что мальчишки купались в море. В Ла-Валлетте мы простояли два-три часа, пока не сошли приехавшие пассажиры и не выгрузили их вещи. Когда выгрузка закончилась, «Фельдмаршал» вышел в море и направился прямо на Константинополь. В Эгейском море на нас налетела буря. Волна была такая, что заливала всю палубу, а брызги летели до середины мачт. Транспорт до полутора суток кружился перед входом в Дарданеллы, так как капитан, опасаясь мин, не рисковал при большой волне войти в пролив.

В Константинополе нас перевели на пароход Лиги Наций «Барон Бек», шедший в Севастополь и Новороссийск, и на следующее утро мы пришли в Севастополь.

Вскорости на пароход прибыл офицер комендантского управления, который передал приказ коменданта: все прибывшие, кроме уроженцев Кавказа, должны высадиться в Севастополе. Офицеры, приехавшие из Англии, должны немедленно отправиться в распоряжение командира 3-го армейского корпуса генерала Слащева[100].

Поэтому всех нас перевезли непосредственно на железнодорожную станцию Севастополь, и мы должны были отправиться с первым же поездом в Джанкой, где стоял штаб 3-го армейского корпуса Добровольческой армии. Так закончилось наше более чем годовое путешествие из Киева в Севастополь через Германию и Англию.

Р. Гуль[101]

КИЕВСКАЯ ЭПОПЕЯ

(ноябрь—декабрь 1918 года)[102]

Был октябрь 1918 года… Наш поезд переехал границу Все-великого войска донского и тихо потащился полями Украины. Мелькают в окнах вагона белые хаты с облетевшими садами, убранные поля с торчащим рыжим жнивьем, над которым носятся стаи птиц… Едем медленно, останавливаясь подолгу на станциях и полустанках. На каждом вокзале – немецкий караул. Словно замерли на часах подтянутые, чистенькие немцы. А невдалеке от них можно увидеть кучки серых, рваных людей, злобно смотрящих на незваных иноземцев…

На каком-то разъезде поезд стоит целый час – у следующей станции произошло крушение…

– Пассажирский разбился… Рельсы разобрали… – рассказывает железнодорожник.

– Да кто же это? – волнуется дама из второго класса.

– Кто? Разве мало здесь… – тянет железнодорожник. – Целые отряды теперь ходят, с оружием… Хлеб убрали и пошли…

– Так их половить всех! – горячится дама.

– Немцев послали туда… Да разве всех переловишь, – флегматично отвечает железнодорожник.

Поезд рванулся, запищали вагоны. Тихо тронулись… Через несколько верст замедляем ход и еле-еле продвигаемся. Рядом с линией лежит, как мертвый титан, разбитый пассажирский поезд, кругом расставлены пулеметы, ходят немецкие солдаты…

– Что, никого не поймали? – спрашивает будочника пассажир из окна.

– Никого… Была перестрелка… Никого… – отвечает равнодушно будочник.

Поезд ускоряет, пошел полным ходом.

Люди в вагонах мало разговаривают. Как будто все чем-то недовольны, чего-то ждут… Держу в руках газету – читаю о восстании крестьян и войне их с немцами.

Уже полдень. Мы подъезжаем к Киеву… Зашумел поезд по железнодорожному мосту – и перед нами, за синим, серебрящимся Днепром, на покатых горах, с золотыми куполами, красными, горящими на закате крестами, столица Украины.

* * *

Я несколько дней живу в Киеве. Хожу по улицам – наблюдаю жизнь. И тяжело, и неприятно становится от этих наблюдений… Киев – переполнен. Особенно много беженцев из Совдепии. Шумящие улицы пестрят шикарными туалетами дам… Элегантные мужчины, военные мундиры… Битком набитые кафе… Переполненные театры, музыка, гул, шум… Проститутки, спекулянты… Но в этом чаду ощущается какая-то торопливость, предчувствие неминуемого конца. Как будто веселящиеся люди чувствуют за собой погоню и спешат провести «хоть час»… На фоне кутящей, пьющей, обдуряющейся толпы мелькают серые мундиры чопорных немецких офицеров и каменных солдат – это те, кому обязана толпа своим весельем.

Уверенность в близкой опасности разделяется всеми… Ее реально видят, понимают и сегодняшние правители Украины, но у них нет «своей» силы, на которую можно было бы опереться. А чужая, немецкая, после революции с каждым днем становится ненадежнее.

И вот в поисках «силы» гетман издал приказ о мобилизации офицеров.

Я иду к воинскому начальнику… Двор и улицы около здания запружены бывшими офицерами. В военных шинелях, без погон, без кокард. Усталые лица. Большинство молчат. Только некоторые что-то горячо рассказывают. Их обступили кучками… «Да вы бы расспросили хорошенько», – возражает кто-то рассказчику… «Расспросили – он не желает по-русски говорить… Расспросите его…» – «Господа, а не читали в сегодняшней газете – можно в русские дружины поступать, по охране города», – говорит кто-то из кучи, показывая газету…

Верно: дружина генерала Кирпичева – по охране города… Совсем хорошо. Избавляешься от службы в войсках гетмана, и охрана города действительно имеет смысл и необходима.

Иду на Прорезную улицу – в штаб дружины… Небольшие комнаты полны пришедшими офицерами. Здесь волнение, шум… Все хотят узнать об условиях службы, освобождает ли она от украинских войск и т. п. Красивый, худой брюнет – полковник Рот[103] – предупредительно вежливо отвечает на расспросы… «Господа, служба только по охране города… Жалованье 500 карбованцев в месяц… Будет общежитие… Довольства… Суточные… Поступление в дружину освобождает от общей мобилизации… Но при поступлении вы должны представить рекомендации двух лиц – общественных деятелей или военных»… Офицеры довольны. Ведь все из них уже поголодали, узнали безработицу. А тут хорошие условия и «охрана города» – необходимая при всяком правительстве…

Наутро, достав солидные рекомендации, я записываюсь в дружину у звенящего шпорами, картавящего гвардейца-адъютанта. И по своему району получаю назначение во 2-й отдел дружины, на Бульварно-Кудрявскую улицу – дом Вагнера.

Через день являюсь на место службы. Начальник отдела гвардии полковник Крейтон разбивает собравшихся человек 60 офицеров на четыре подотдела. Я попадаю во 2-й, начальником которого – гвардии полковник Сперанский.

Но пока что весь отдел, вместе, несет службу в доме Вагнера… Дом-особняк реквизирован для военных целей. Раньше здесь помещалось какое-то ученое общество, но теперь ему отвели одну маленькую