Елена Погребижская - Дневник артиста Страница 54

31 октября 2004 года

Маяковский писал, что у каждого уважающего себя поэта должна быть записная книжка. Пришлось завести.

В ней, в частности, записаны две строчки. Пока не знаю, что с ними делать.

Строчки такие:

Звуки трубИ раскаты губ.

Сегодня привезли альбом полностью. Я скрываю свою радость. Потому что просто не умею выразить такую сильную.

1 ноября 2004 года

Начать с того, что билеты нам передал Кобзон. Раскрыл свой коричневый саквояж и сказал: «Тэк-с, вот для «Butch». А тут еще какая-то группа быть должна, не помню названия». Подбежал паренек и забрал билеты для «Отпетых Мошенников». «Уф, — сказал Кобзон, — теперь все раздал».

Сегодня ночью мы были в Киеве и сыграли два концерта — один в два ночи, другой в четыре.

Мы играли вместе с «Фабрикой», Титовым, Дубцовой, «Корнями», «Мумий Троллем» и уймой украинских исполнителей. Никто не спал. В пять утра все растусовались по Борисполю. Ждали самолета на Москву. Бодрее всех были фабричные девушки. Они сидели на чемоданах и обсуждали вопрос, что снимать их гораздо интереснее, когда они так, не спамши, сидят на чемоданах. Дохлее всех были «Корни». Валялись, умученные, в аэропортовских креслах. Мы были так себе, средними. Мы везли с собой ужин, на который набросились, как только зашли в самолет. «Мошенники» были самые тихие. Туда — хлестали вискарь, обратно — спали.

На Украине была полная свистопляска. Ждали чего угодно, вплоть до бэтээров в городе. Наши друзья бегали каждые полчаса, чтоб следить за прямым эфиром из Избиркома, кто ведет и как там оно. Или звонили друзьям с вопросом: «А сейчас кто?» А мы в это время метались между двумя площадками и двумя саундчеками.

Мы сказали, что не верим в победу демократии.

Перед нами простиралось поле, полное людей, хлеставших халявное пиво и поливавших им друг друга. К двум ночи остались те, кто решил стоять до утра, насмерть, потому что метро закрылось. Пива ими было выпито уже море. Было холодно. Но они обливались холодным пивом.

Мы сказали, что они отлично зажигают. Это была неправда. Особенно неправдой это было на площадке в четыре утра. Потому что кондиция зрителей наводила на мысли.

4 ноября 2004 года

В автошколе преподаватели похожи на всех военруков, которых я знаю, сразу. Боюсь, включатся рефлексы. За мной числится даже военруконенавистнический акт. В 10 классе на военной подготовке мне довелось разрисовать свою заднюю парту портретами военрука, который в этот момент что-то объяснял про помывку людей в водоеме на случай атомной войны. В центре картины была большая пожилая ворона с портретным сходством с военруком и с ружьем в руках. Тут меня и застали и отправили к директору. Но директора не было на месте, так что все обошлось.

В группе тридцать четыре человека. Из них тридцать девушек. Куды бечь? Тенденция, однако.

5 ноября 2004 года

За последние годы время сильно повысилось в цене.

Мне сегодня эта фраза приснилась. Что бы это значило?

6 ноября 2004 года

Скоро мы наконец подпишем контракт, и жизнь наладится. В нашем альбоме четырнадцать песен, и мне они нравятся.

Отличная погода.

Сегодня разговаривали с режиссером насчет клипа.

Вечер у меня начался в шесть вечера, и если бы мне сказали, что времени двенадцать, то ничто не остановило бы меня от крепкого и здорового сна. Это мантра, я так думаю. Потому что внутренняя тревожность свойственна творческим натурам. Некоторые даже считают, что это плата за такую профессию. Но некоторые ошибаются, еще немного — и все будет зашибись. Нужно только поменять точку зрения или проявить терпение. Это мантра.

Второй альбом и фестиваль «Чартова дюжина» в Лужниках.

Тем временем мы с ребятами из группы прослушали весь альбом, который нам прислал Андрей Самсонов из Питера, и написали ему кучу замечаний, потому что поняли: если в первые несколько песен он вложился по полной, то остальные тихо слил. После этого Самсонов прислал письмо, что готов с нами расстаться, потому что, типа, нас его работа не устраивает. Мы вызвали Самсонова и поговорили с ним. Решили, что если каждый из нас не сделает все, что он может, то смысла в сотрудничестве нет никакого. И Самсонов переделал песни.

А тем временем наступало «Нашествие», и мы поняли, что выступать там не будем. Наверное, нам припомнили февральское выступление в Лужниках на «Чартовой дюжине»…

В русском роке, как в настоящей армии, существует своя табель о рангах. Если ты сержант, то можешь спеть одну песню и в телетрансляции тебя не покажут. Если полковник или генерал, то поешь много песен, тебя снимают, берут интервью, твое выступление сопровождается шоу, которое берут на себя устроители. Мне кажется, проблемы с «Нашим радио» были у нас во многом из-за того, что мы никогда не соблюдали эту табель о рангах, всегда слишком торчали над волной, чем, наверное, тогдашнее руководство станции раздражали. Они не знали, чего от нас ожидать.

На фестивале «Чартова дюжина» в феврале 2004 года мне полагалось спеть две песни. Но на одну из них — «Не дали» — мы придумали целое шоу. У меня было свадебное платье. Мы специально съездили на «Мосфильм» и выбрали там среди десятков то, что похоже на свадебный торт. Надо сказать, что я смотрюсь в свадебном платье очень специфическим образом. Откровенно говоря, тот, кто знает меня в жизни, испытывал шок, глядя на эту картину. В этом и был смысл — предстать в совершенно другом имидже. У меня еще и фата имелась. Конечно, никто не ожидал увидеть такого брутального персонажа, как Бучч, разнаряженным в белейшее свадебное платье.

Выступление было таким. Я выхожу в платье, полпесни пою, потом выносят гигантское красное сердце. Я разрываю его пополам, бросаю половинки в зал и снимаю с себя платье прямо на сцене. И так допеваю песню. Это было смелое и запоминающееся зрелище. Нам, по-моему, не простили того, что мы опять нарушили табель о рангах, не тихо себе спели и ушли, а устроили шоу.

Возвращаясь к «Нашествию». В этот раз мы поняли, что наша звукозаписывающая компания совершенно не будет для нас ничего делать. Почему? Потому что «Нашествие-2004» полностью было построено на воссоединении группы «Наутилус Помпилиус». Дело в том, что наш продюсер Максим продюсировал одновременно и Бутусова. И никак не хотел использовать тогдашнее свое влияние на «Нашествии», для того чтобы мы сыграли на фестивале. Хотя мог.