Фернан Мейссонье - Речи палача Страница 54

Да, может быть, дело в этом. Не знаю, в Алжире отношения были, может быть, более прямыми, более напряженными, но ясными. Наконец, после всего этого нет ничего удивительного в том, что я смотрю на жизнь с хорошей стороны. Мне везло, и я верю в свою звезду. Когда я оказался на Таити, я сказал себе, что вовремя вывернулся. Я выбрался оттуда. Да, мне повезло.

Отъезд на Таити

В июле 1961 года, ввиду того что приговоренных к смерти больше не было, я попросил у прокурора разрешения на отъезд на Таити. С самого детства я мечтал поехать на Таити. Я подумывал об этом. И моя мать тоже подталкивала меня к отъезду на Таити. У моей служанки, мавританки, которую мы держали почти двадцать лет, братья были во ФНАО. Она сказала маме: «Отправьте отсюда Фернана, они его убьют!» Это мать рассказала мне лишь намного позже, когда я был уже на Таити. Она хорошо знала, что скажи она мне это в Алжире, это бы спровоцировало меня; я бы стал более осторожен, но остался бы.

Поэтому в конце концов я пошел к прокурору и сказал ему: «Я бы хотел поехать на Таити, мне нравится жизнь на Таити». Он мне сказал: «Господин Мейссонье, сейчас нет приговоренных к смерти. На настоящий момент никого не предвидится. У вас есть шесть месяцев». Так я уехал на Таити на три месяца. Я остался там почти на тридцать лет. Теперь, оглядываясь на эти события, я вижу алжирскую войну под другим углом, по-другому. Я думаю, тьфу! это было глупостью — желать, чтобы эта страна во что бы то ни стало была французской. Мы могли бы прекрасно жить с алжирским правительством, разве нас это касалось? Мне прекрасно жилось в Австралии, на Таити…

Таити

Изгнание

С четырнадцати или пятнадцати лет, смотря репортажи с островов, я мечтал о Таити. В 1950 один мой приятель — Гавальдон — уехал в Папете. Он присылал мне оттуда фотографии и пластинки. К сожалению, я не мог уехать. Здесь было дело, да к тому же то место, которое я хотел занять рядом с моим отцом. Тогда я устроил себе что-то вроде собственного Таити в Алжире. Я украсил одну квартиру бамбуком и постерами с Таити и устраивал там вечера-сюрпризы. Я уже говорил об этом. Я ждал 1961 года, чтобы наконец уехать.

Итак, с разрешения прокурора я уехал на Таити. Я покинул Алжир 10 июня 1961 года на Le Caledonien. Я отметил свое тридцатилетие в Мадере, в первом порту. И прибыл на Таити 7 июля. Там я сначала жил у Гавальдона, моего школьного приятеля с улицы Лаперлье. В самом начале, несмотря на перемену обстановки — а это было как переход от ночи к дню, — я был еще настороже. Но через несколько дней мог уже ночевать где угодно без малейшей тревоги. Это было замечательно. Человек, который не пережил нашего положения в Алжире, не может этого понять. У одних моих друзей похитили сына. Они никогда больше его не видели. Сотни французов исчезли таким образом. Постоянно оглядываться, думать, что за тобой идут, машинально держать руку на Р38. Государство снабжает телохранителями чиновников или политиков, которые, на мой взгляд, совершенно не подвергаются никакому риску. Мы же были хорошо защищены во время казни, а уж после — дудки! Поэтому на Таити я быстро приобрел иной взгляд на Алжир.

Забавно, насколько лучше ситуация анализируется извне. Я понял, что в Алжире я жил иллюзиями, как и девяносто пять процентов французов. Мы хотели во что бы то ни стало сохранить Алжир в составе Республики. Мы были настолько наивны, что верили словам политиков! Да, я попался в ловушку от избытка идеализма. Я верил в данное слово. А потом я потерял квартиры, которыми владел в Алжире. Отец и мать потеряли свою виллу, бар. А главное — мы потеряли нашу страну. Я всегда любил и защищал свою страну. Я ее потерял; мне пришлось уехать. Ох! Это ужасно.

Так вот, по приезде на Таити я немного увлекся красивой жизнью, девушками. На протяжении шести месяцев это была Турия. Она стала мисс Таити в июле 1965. Так вот, с девушками все идет хорошо какое-то время. В 1962 году у меня больше не было средств на развлечения. Мне пришлось начинать с нуля. Мне пришлось найти работу. Я познакомился с Симоной, матерью моей дочки. Я принялся работать как сумасшедший, потому что в Алжире я все потерял. Конечно, я имел опыт подработки, и поэтому мне было легче начинать. Да, в 1963 году на Таити я пережил очень трудные времена. Ничего общего с той жизнью, которую я вел в Алжире. Мне едва хватало на еду.

Чернорабочий

В тридцать один год я, человек, у которого никогда не было хозяина, который был свободен, делал что хотел, — стал чернорабочим. Да, потому что я ушел из школы в тринадцать лет, и у меня не было профессии. Моя первая работа на Таити: я был сортировщиком посуды в магазине Дональд в Папете. Оплата: 5 тысяч полинезийских франков, 250 французских франков в месяц. Какое падение для меня, в Алжире зарабатывавшего в двадцать раз больше. Сначала пилюля была горькой На этой каторге Симона помогала мне, плетя корзины из пандануса. Она научила меня плести ручки к этим корзинам, и мы продавали их на рынке в Папете. Однажды вечером, вернувшись с работы и сидя за плетением, я посмотрел на себя в зеркало и сказал себе: это невозможно! Я вел такую жизнь, а оказался в таком положении… Я сказал Симоне: «Если надо, я потрачу десять лет, но мы выберемся из этого дерьма». Она же смеялась, как это делают таитянки, которые не думают о завтрашнем дне. Ей было шестнадцать лет!

Отработав три месяца в магазинах Дональд, я нашел работу в типографии Бамбридж. Директор принял меня на работу, и сразу я стал получать 6 тысяч полинезийских франков в месяц. Он заставлял меня работать по десять часов в день. Он мне сказал: «Если ты быстро выучишься этому ремеслу, ты скоро будешь зарабатывать 20 тысяч полинезийских франков, потому что я хочу заменить того пария, который работает на офсете». Разделяй и властвуй! Тогда я принялся работать как сумасшедший. Я уже не считал часы. Иногда я оставался до восьми вечера, чтобы закончить срочную работу. Через четыре месяца у меня выходили безупречные афиши, но что касается оплаты, я так и не видел никакого прогресса. Первоначальные обещания были враньем. Ну, хорошо, я не из тех, кто ходит жаловаться к инспектору по труду. Я узнал, что в аэропорту Фаа набирали на работу. Нужно было переделать гидроизоляцию террас. Они платили 11 тысяч полинезийских франков в месяц при десяти часах в день. On! На другой день я нарочно сломал офсет. Я пустил его на большой скорости и между планками вставил тряпку. Результат: два месяца в ремонте. На Таити не было запасных частей! И я распрощался с патроном. По ходу дела я подарил ему зарплату за две недели, чтобы он знал, что я свободный человек. Я никогда не буду упрашивать хозяина.