Н. Никитин - Преступный мир и его защитники Страница 54

Обвиняемый спокойно рассказал суду о своей биржевой деятельности, приведшей его, в конце концов, на позорную скамью. По его словам, во всем виновато несчастное стечение обстоятельств, которому в значительной степени способствовал и его знакомый — купец Манус. Последнего он знал мало и познакомился с ним только в 1899 году. В том же году он и стал прибегать к продаже и залогу вверенных ему клиентами ценных бумаг, надеясь как-нибудь извернуться в биржевой игре. По совету Мануса, бывшего мелким биржевым спекулянтом, он принял крупных клиентов для онкольных счетов. Но дававшееся им обеспечение не соответствовало открытым им счетам, ему самому приходилось расплачиваться за них, и когда клиенты зарвались, в погоне за наживой, они и его втянули в опасный водоворот. Между тем растрата бумаг клиентов все более и более росла, без надежды на поправку дел, и Никитину, наконец, ничего не оставалось делать, как только чистосердечно признаться во всем. Сам он решительно ничем не воспользовался от своей деятельности, а, напротив, еще стал жертвой, потеряв на биржевых операциях до 400 000 рублей. Ко времени суда над ним его богатый брат пришел к нему на помощь, и обвиняемому удалось сполна удовлетворить все претензии бывших клиентов его конторы.

Товарищ прокурора Ф. С. Зиберт, ввиду полного сознания подсудимого, находил излишним допрашивать многочисленных свидетелей, тем более что по этому делу не было заявлено никаких гражданских исков.

Защитник Г. С. Аронсон, присоединяясь к мнению обвинителя, просил допросить только купца Мануса как главного свидетеля, показания которого могли пролить свет на данное дело.

Свидетель Манус показал, что он знал подсудимого за солидного биржевого дельца, которому смело можно было довериться. Поэтому, когда он познакомился с сибирскими инженерами, желавшими попытать счастья в биржевых операциях, он прямо отрекомендовал им контору Никитина. Вместе с тем он стал давать им советы относительно биржевой игры, но они мало слушались его и вскоре совсем перестали прибегать к его содействию. Свидетель предупрежденно относился к крупным клиентам Никитина, ссылаясь, между прочим, на то, что они сами были не менее его опытные биржевики и могли понимать, куда дело клонится. Сам же Никитин никого не мог обмануть, и его считали неспособным к биржевой деятельности. В то время как при открытии онкольных счетов необходимо обеспечение от клиентов в размере до 30 процентов, — у Никитина были и такие клиенты, обеспечение которых не превышало 3 процентов, а некоторые не только обходились без обеспечения, но еще у него же брали крупные суммы в долг. В конторе Никитина происходила и так называемая «американская биржа», после 3 часов дня, участниками которой являлись разные лица, не допускавшиеся на настоящую биржу, всевозможные биржевые зайцы, любители быстрого обогащения и прочие. Здесь тоже заключались сделки, покупались и продавались ценные бумаги. В этой нелегальной бирже принимал участие также и Никитин с своими клиентами-сибиряками.

Защитник Аронсон заметил, что ведь краху конторы Никитина содействовал собственно сам свидетель, влияя своими советами на подсудимого и навязывая ему малообеспеченных клиентов.

По просьбе присяжных заседателей были оглашены на суде письменные показания некоторых свидетелей. Эти показания обрисовывали Мануса далеко не в выгодном свете. Знакомясь с будущими клиентами конторы Никитина, он уговаривал их настойчиво на биржевую игру, сулил в будущем золотые горы, соблазнял их, наконец, выгодными денежными операциями, а затем преспокойно умывал руки в случае биржевых неудач.

Манус объяснил, между прочим, что в биржевых операциях все дело основано исключительно на кредите.

— Я, — сказал он с апломбом, — не имею сейчас и тысячи рублей, а между тем, если захотите, могу предложить вам акций на миллион рублей.

По его же словам, подсудимый, расплачиваясь со своими клиентами после краха конторы, некоторым из них даже переплатил лишние деньги. Так, например, он возвратил одному клиенту 5 100 рублей, между тем как, благодаря биржевым операциям, он сам должен был дополучить с него вдвое большую сумму. На это же было указано также и экспертизой, которая, отметив неправильное ведение книг в конторе Никитина, тем не менее не усматривала в этом какого-либо злого умысла или недобросовестности с его стороны.

Оборот в конторе подсудимого иногда доходил до 2 миллионов рублей в день.

Товарищ прокурора усматривал в растрате Никитина, на основании следствия, лишь признаки легкомыслия.

Присяжный поверенный Г. С. Аронсон, с своей стороны, произнес горячую речь в защиту подсудимого. От действий бывшего банкира, по словам защитника, решительно никто не пострадал, а скорее он сам сделался жертвой различных «американских» дельцов, потеряв все свое состояние и превратившись в нищего. Метко охарактеризовав тот кипучий, азартный мирок, в котором вращались манусы и другие подобные биржевые дельцы, Г. С. Аронсон находил, что подсудимый в своей печальной деятельности играл почти исключительно пассивную роль, всецело подпав под постороннее влияние.

В заключение речи защитник выразил надежду, что присяжные заседатели, признав Никитина невиновным, тем самым дадут хороший урок на будущее время всем другим биржевикам и удержат их от рискованной игры ценностями в погоне за наживой.

Присяжные заседатели недолго совещались и вынесли Г. А. Никитину оправдательный вердикт.

ГРАФИНЯ-САМОЗВАНКА

Осенью 1898 года проживавшая в Петербурге мещанка Анподистова 60 лет случайно познакомилась с молодой, представительной дамой, выдававшей себя за графиню. Дама эта произвела благоприятное впечатление на старушку, которая предложила ей почаще навещать ее. Графиня, оказавшаяся после дворянкой Е. Д-ой, стала заходить к Анподистовой, но чаще всего в отсутствие ее мужа. Мало-помалу графиня вкралась в доверие к Анподистовой, которую начала уверять, что ей предстоит вскоре получить наследство после умершего миллионера Базилевского. Сообщив, что она пока нуждается в деньгах на ведение дела по наследству, ловкая дама сумела разновременно выманить у простоватой старушки до 1 800 рублей.

Придя однажды к Анподистовой, она нашла ее лежащей в постели с компрессом на голове. Когда Анподистова впала в легкое забытье, гостья осторожно пробралась к стоявшему в комнате незапертому шкафу и похитила из него объемистый пакет с процентными бумагами на сумму свыше 10 000 рублей. Затем, не простившись с Анподистовой, она быстро вышла в переднюю. Бывшая здесь прислуга заметила, что гостья выронила пакет, смущенно подняла его с пола и поспешно ушла. Прислуга рассказала об этом своей хозяйке, и госпожа Анподистова, заглянув в шкаф, убедилась, что она сделалась жертвой кражи.