Виктор Фрадкин - Дело Кольцова Страница 54

Горячий привет соррентинским жителям, всем, кого знаю.

Вверенный Вам

Мих. Кольцов

А. М. Горький — М. Е. Кольцову

(Сорренто, 5 декабря 1932 г.)

Дорогой Михаил Ефимович — первый № «За рубежом» таков, что мне кажется: если даже удерживать его на данной высоте, — то и на ней он достигнет своей цели осведомителя о фактах и процессах угасания буржуазной культуры. Но, разумеется, поле его зрения надобно всесторонне расширять, не боясь и некоторой «примитивности». Я думаю, что она — примитивность — будет только полезна большинству наших читателей, им в 17-м году было 5–10–15 лет от рождения и, поэтому, они плохо знают «лицо жизни», каким оно было до 17 года. По сему: для них было бы поучительно, если б журнал давал очерки рабочего быта, напр., Германии до войны, особенно подчеркивая культурные навыки организованных рабочих; конечно, это — рядом с современным положением рабочих и — полной для них невозможностью удовлетворить эти навыки. Мораль настолько ясна, что требует вмешательства карикатуриста: научили индивидуя умываться с мылом, а теперь не только мыла, но и воды не дают, утопиться — можешь бесплатно, а за воду — плати.

Я очень рекомендую бить по вниманию читателя вот такими, не крупными, но резкими противоречиями, — они легко доходят до разума. Крупные — не исключаются, но о них весьма умело говорят наши газеты.

Затем я бы советовал давать побольше карикатур и сатирических стишков, это и потому еще полезно, что нам нужно воспитывать карикатуристов и куплетистов для употребления в нашем, домашнем быте.

«Авиопостальный» скандал во Франции — весьма хорошая тема, не плох и «спаситель Италии», как назван был «дуче» одним из наших белоэмигрантов. Кстати: почему они именуются все еще белыми, когда уже стали серыми и даже черными от грязи, фабрикуемой ими? Тоже — тема для Кукрыникс. Вообще — тем неисчислимое количество и журналу есть чем питаться. Краткое сие письмишко скрывает в себе поздравление с удачным началом хорошего дела. Следующее не плохое: нам нужно бы распределить старую литературу по темам: для лучшего ознакомления молодежи с нею и с прошлым.

Пример: Крестьяне и помещик.

Радищев. — «Путешествие».

Нарежный, — «Российский Жиль-Блаз».

Гоголь. — «Мертвые души».

Аксаков. — «Семейная хроника».

Салтыков — «Пошехонская старина».

Г. Успенский. — «Власть земли».

Эртель — «Гарденины».

Гарин-Михайловский. — «В деревне».

Бунин. — «Деревня», «Суходол».

Чехов. — «Мужики», «В овраге» и еще два, три.

Иван Вольный. — «Повесть о днях моей жизни».

Этот ряд книг даст почти полную картину положения крестьянства и взаимоотношений его с помещиками в 19-м в.

Картину писали сами помещики, «разночинцы» и, под конец, сами крестьяне. Можно — и следует дополнить ее уголовно-историческим материалом, напр., делом Салтычихи, генерала и заводчика Матвеева и т. д.

Очень поучительное чтение! Герцена «Крещеную собственность» можно дать. И — мало ли еще отличнейшего материала, знакомство с которым разрешаю бы недоумения некоторых «индивидуев», кои не могут понять: — а зачем нужно жить по-новому? Старики рассказывают, что раньше-то — легче жилось.

Вот, М. Е., подумайте, не следует ли издать такую библиотеку?

За сим — крепко жму руку

Старец древний и кавалер ордена

А. Пешков.

Сорренто.

5.12.32 г.

Дождь, гром, ветер, чувствую себя отвратительно, раскис, голова кружится и ноют кости, а их у меня много!

А. М. Горький — М. Е. Кольцову

(Сорренто, 25 декабря 1932 г.)

Многоуважаемый Михайло Кольцов,

предприниматель, свирепый эксплоататор и вообще — зверь!

Нижеподписавшаяся рабочая сила почтительно намекает Вам о гонорарии. Оный, — по ее мнению, — должен быть предложен в такой форме: все книжки по «Истории молодого человека XIX столетия» в переплетах. Нижеподписавшаяся рабочая сила будет очень благодарна, получив сей знак внимания к ее сединам и усам.

Виноградов несколько подпортил игру. Статьи к Бурже и Литтону — особенно последняя — всесторонне плохи. И — не только они. Но «на безлюдье и Фома — дворянин». Особенно жестоко казнить Виноградова — не следует, ему, судя по письму его ко мне, кажется уже «попало». Человек он — неврастенический, но — знающий. Нужно бы внушить ему, чтоб он все свои вводные статьи и «Истории» обработал в книгу «Ист(ория)] французской лит(ературы)] XIX века». Он может сделать это не плохо. Крепко жму руку.

А. Пешков

Обратите внимание на фашистский «Октябрь» — замечателен по разносторонности невежества.

М. Е. Кольцов — А. М. Горькому

Москва. 17/1 1933 г.

Здравствуйте, сознательный ударник товарищ Алексей!

Уже давно на нашем предприятии обращено внимание на отменно отличную работу соррентийского района во главе с небезызвестным товарищем Пешковым, старым бригадиром и кавалером орденов.

Данный бригадир Пешков проявил высокое рвение к работе и особое усердие в деревообделочной специальности, обточив и обстругав громадное количество всякого рода деревянных, а иногда весьма даже дубовых произведений современной литературы. Каковая работа требует большого умения, а главное, терпения, в сочетании с неистощимой доброй волей.

Был у нас разговор, чтобы премировать бригадира Пешкова хромовыми сапогами, или гармонией двухрядной, или будильником системы «Точмех», или, наконец, собранием сочинений русского писателя Максима Горького. На что были возражения, что осенью видели сапоги на Пешкове совсем еще целые, а гармонию хорошую не достать. А будильник ему не нужен, потому встает с петухами. А сочинений Горького не захочет, потому что уже читал.

В разгар каковых споров прибыло письмо от самого Пешкова, в коем он просит, если возможно, премировать его «Историей молодого человека» в переплетах. Этот предмет ширпотреба, будучи недорогим по себестоимости, в самом деле может украсить скромное жилище нашего ударника и кавалера. Почему и будет выслан в Сорренто большой скоростью, а кроме того — вступительные статьи Виноградова, переплетенные в отдельный том.