Геннадий Геродник - Моя фронтовая лыжня Страница 54

Приключилась со мной в ту пору одна трагикомическая история. Теперь вспоминаю о ней с юмором. А тогда не до смеху было, мороз подирал по коже.

Первое марта, примерно полтора часа до рассвета. Утренник градусов под двадцать пять. И вместе с тем лес погружен в молочно-белый въедливый туман.. С соседних Гажьих Сопок его нагнало, что ли? Готовлюсь к походу с завтраком на передний край. Мне помогают Гриша Пьянков и Рома Куканов.

С Итальянцем вы уже хорошо знакомы. А что сказать о Куканове? До войны робил в леспромхозе, был сучкорубом, окорщиком, валил деревья электропилой "Урал". Сейчас - исполнительный и выносливый солдат. И еще: Роман отчаянно веснушчато-рыжий. Покойный Сеня Белов распевал о нем частушку:

Батька рыжий, мамка рыжа,

Рыжий я и сам.

Вся родня моя покрыта

Рыжим волосам.

До зарезу нужны большие заплечные термосы. Но о них только мечтаем. Один бачок наполняем пшенной кашей, так называемой "блондинкой", в другой наливаем горячего чаю, в ведре - спирт. Бачки повязываем сверху чистыми портянками и плотно укутываем стегаными ватниками. Идти по морозу больше километра, хотя бы тепленькое довезти. Сухари, сахар и табак в "сидорах", бачки и ведро ставим в волокушу.

"Наркомовские калории" в утеплении не нуждаются. Тем не менее ведро плотно повязано куском плащ-палатки. Чтобы драгоценная влага не расплескалась да чтобы с ветвей не натрусились снег, хвоя и мусор.

Готово, поехали. Сегодня отправляюсь на передний край с большой охотой. Заранее предвкушаю радость и благодарности голодных и промерзших до костей солдат. Всего несем и везем полную норму, после недельного перерыва опять появился спирт.

Крутиться с волокушей по узким, глубоким и зигзагообразным тропкам крайне неудобно, идем напрямик на лыжах. Уже пора быть взводу Шамарина, по никаких признаков пока нет. И темно еще, вдобавок проклятый туман! Сквозь него и привычные места могут показаться незнакомыми.

А все-таки куда подевалась ель со срубленной снарядом вершиной? Почему не попалась на пути огромная воронка от авиабомбы с торчащим на краю валенком? Тут уж на туман пенять нечего.

Остановились и советуемся. Уже всем ясно, что заблудились. Решили взять чуть правее и пройти вперед метров полтораста. Если ничего не выйдет, вернемся по своему следу назад. Экая досада - окончательно застынут чай и каша!

А это откуда взялось?! Мы подошли к высоченной сосне с пышной кроной. К вершине ее зигзагами идет узкая лестница, состоящая из нескольких маршей. У меня похолодело в груди и тревожно заколотилось сердце. Приложив руку к губам, даю знак своим спутникам: ни звука! Все трое вытягиваемся на снегу. Надо сориентироваться - где мы, куда податься дальше?

Ясно, что на сосне оборудован наблюдательный пункт. И скорее всего немецкий. Наши ротные и батальонный НП я знаю. Лестницы у нас не такие. У ротных НП перекладины приколочены прямо к стволу; у батальонного, как и здесь, вверх зигзагами идут навесные и приставные лестничные марши. Но у этой лестницы особенность: по обе стороны от маршей прикреплено по толстой жерди. Они выполняют роль перил. У нас до такого комфорта дело не дошло.

Что за наваждение? Как могло случиться, что мы втроем пошли куда-то вкось? Лежим, всматриваемся в лес, прислушиваемся... Начинаем различать голоса и металлическое позвякивание. Роман, лежащий немного впереди, резко поворачивается к нам. Глаза у него округлились от страха, над головой он держит торчком указательные пальцы своих трехпалых рукавиц. Понятно: немцы! Роман изобразил рожки, имея в виду не чертей, а рогатые немецкие каски. И еще он уточнил жестами: фрицы едят, завтракают.

Ага, и я вижу... На небольшой поляне происходит раздача горячей пищи. Из невидимых нам посудин вьется вверх густой пар. Десятка два немцев с котелками наготове стоят в очереди. Те, кто уже получил, орудуют ложками, привалившись спиной к дереву. С полдюжины мышиных шинелей сидят рядком на поваленной ветром лесине...

Потолком лесной "шпайзециммер" - столовой служит полог тумана, как будто подвешенный на елях и соснах, с юга поляну полукругом охватывает густой и довольно высокий подлесок. Днем он служит надежной ширмой, мешающей нашим наблюдателям видеть, что происходит за ней. Мы забрались настолько далеко, что имеем возможность наблюдать "фрюштюк" - завтрак - с боку.

Однако немцы ведут себя довольно беспечно, подумал я. Вон сколько их собралось! А если бы наши как раз в этот момент пошли в атаку? Или у них достаточно народу оставлено и в дозорах?

В старину верили, будто путников иногда "водит" нечистая сила. То, что произошло с нами, вполне объяснимо без всякой мистики - мы в предутреннем тумане сбились с пути и угодили между взводами Шамарина и Большакова. Сплошных траншей или хотя бы снежных ходов - нет, проволочных заграждений ни у нас, ни у немцев - тоже нет. И фрицы, увлеченные завтраком, прозевали нас.

Левее, в районе Ольховских Хуторов, иная картина. Там в немецкую оборону не только с фанерной волокушей, но и на танках нелегко вклиниться.

Должен признаться, что всесторонний анализ .нашего злоключения я проделал позже. А под носом у немцев не до того было. Мысль лихорадочно работала в одном направлении: как из этой мышеловки выбраться незамеченными.

Выход как будто один... Кладем лыжи на волокушу рядом с бачками и по-пластунски ползем в обратном направлении. Исходными ориентирами служат немецкая "столовка" и сосна с НП на вершине.

Волокушу толкаем перед собой. Она предательски громко скребет днищем по плотному насту. Бросить ее к чертям, что ли? Ведь решается вопрос о жизни и смерти. Но как мы покажемся ребятам? Старшина, явившийся к завтраку с пустыми руками, это даже не ноль, а величина явно отрицательная.

На этот раз мы не промахнулись, вышли, точнее, выползли на взвод Шамарина. Даже удалившись от немцев на достаточно большое расстояние, стать на лыжи не отважились: побоялись, как бы не обстреляли свои.

Шамаринцы засекли нас еще до того, как мы их заметили. И поначалу очень удивились: волокуша с бачками вроде знакомая, но почему она показалась со стороны немцев? И почему движется своим ходом? Как у Пушкина - "ступа с Бабою Ягой", которая "бредет сама собой"...

К счастью, шамаринцы проявили выдержку, не разобравшись, стрелять не стали. Обменялись мы паролями "штык" - "нагель", и наш фанерный снегоход благополучно причалил к самой северной оконечности владений родного лыжбата.

Расспросы, шутки, иронические подковырки. Отвечаем между делом, раздавая завтрак. Особенно развеселились шамаринцы после "наркомовской чарки". Да и у нашего трио, после того как опасность полностью миновала, настроение мажорное.