Сергей Михеенков - В донесениях не сообщалось... Страница 55

Хабибуллин мне: «Что ты так медленно бежал? Ранен, что ли? А? Так твою, перетак! Еле ноги переставлял!» — «Да нет, — говорю, — не ранен. Я быстро бежал». — «Где быстро?! Чуть под пули не попал! Мать-твою куда попало!..»

Видать, бежал я правда не так резво, как бегают, когда жизнь надо спасать. Ноги заплетались, вот и споткнулся на ровном месте. А мне казалось, что в жизни своей я не бегал так быстро, как на том мосту под Холмищами.

Мост никто не охранял.

В деревне мы нашли своих. Оказывается, они еще днем отошли за речку. Приказ был на отход. А мы приказа не знали и держались, пока были патроны. Вот что значило на войне потерять связь. Но с другой стороны, мы прикрыли отход батальона на ту сторону речки. Вот немцы и рассвирепели, когда увидели, что роты отходят. Не дали мы им перебить наших ребят на мосту, на переправе.

Утром мы выступили в сторону Сухиничей. В Сухиничах, в бору, нас построили. Зной. Хвоей пахнет. Комбат прошел вдоль строя. Лицо у комбата серое, осунувшееся. Со всеми поварами, писарями и разными хозяйственными службами в батальоне осталось 25 человек. Взвода и того нет!

Вышел командир полка майор Хахай. «Спасибо, хлопцы, за атаку! Наша задача была отвлечь силы немцев на себя. Судьба фронта сейчас решается не здесь, а на южном участке. Есть сведения, что после вчерашней атаки противник перебрасывает сюда дополнительные силы. А это означает, что свою задачу мы выполнили!»

Мы молчим. Помолчал и комполка Хахай. А потом вдруг и спрашивает: «А кто это, хлопцы, вчера на краю поля столько немцев навалял?» Вышел лейтенант Терешин. Вышли мы с Хабибуллиным. Терешин, как старший по должности, доложил, как было дело. Комполка подошел к нему, поцеловал и сказал: «Спасибо, сынок, храбро воевали». Обнял и нас с Хабибуллиным. Вот и все нам награды за тот бой. Ладно, хоть живые остались.

Вот почему мы наступали без артиллерии. Отвлекающий маневр… Мы потеряли почти всех ребят, которые выжили под Фомином.

— После ранения и госпиталя я вначале попал в 20-й запасной автополк в город Горький. В запасном полку кормили плохо, а на фронт не брали. Дело в том, что из госпиталя меня выписали как негодного к воинской службе. В полку же держали потому, что ехать мне было некуда, местность наша была еще оккупирована немцами. Вижу, дело плохо, доходить стал, надо что-то придумывать. И тогда я порвал свои документы о непригодности и пошел в военкомат.

Так я попал в противотанковый истребительный полк. Полк имел на вооружении 76-миллиметровые орудия.

Прибыли под Медынь. Между Медынью и Юхновом в мае-июне мы стояли на танкоопасных участках фронта. Немец стоял за Угрой. Наш полк относился к Резерву Главного Командования. Под Медынью мы стояли вместе с частями 33-й армии.

На позиции, помню, выезжали порасчетно. Выедем, отстреляемся — и обратно. Немцы тут же засекали наши орудия и открывали ответный огонь, и многие расчеты вместе с орудиями погибли, так и не выбравшись с позиций.

Вскоре полк перебросили под Холмищи. Это неподалеку от Ульянова нынешней Калужской области. Между Ульяновом и Думиничами.

В районе Хотькова и Попкова две наши дивизии пошли в наступление. Атаковать начали рано на рассвете. К вечеру бой закончился. Выложись.

Хотьково стояло на возвышенности. Там окопались немцы. А снизу, от реки Рессеты, наступала наша пехота. И попали пехотинцы на минные поля. И не прошли. Завязли, залегли. А немцы начали засыпать их минами из минометов.

Здоровье мое в то время было еще слабое, и меня определили писарем в штаб полка.

Вечером штаб нашего артполка расположился в Холмищах в овраге. Долго не спали. Атака прошла неудачно. Наступила ночь. Ночь с 11 на 12 августа выдалась теплая, тихая. Наш начальник штаба майор Грель, его помощник лейтенант Пирогов и я сидели до самого утра, разговаривали, прислушивались. Нет, было все тихо. Уснули только к утру.

Сквозь сон послышался гул: самолеты! Лейтенант поднял край плащ-палатки, выглянул наружу и сказал: «„Хейнкели“ прямо над нами. Сейчас начнется».

И началось. Самолеты каждый раз пикировали, прежде чем сбросить бомбы.

Мы стояли возле выхода из землянки и время от времени выглядывали наружу. В Холмищах и в стороне позиций наших батарей все дрожало, все там заволокло пылью и гарью. Прервалась связь со второй батареей. Видимо, где-то перебило провод.

Майор Грель приказал мне срочно бежать во вторую батарею и передать приказ: сменить огневую, выдвинуться на запасную позицию. Запасные огневые позиции были оборудованы на краю поля, в зарослях бурьяна. Именно там предполагалось основное направление наступления немецких танков. После вчерашней нашей неудачной атаки мы ждали контратаку.

Я побежал по деревне. По деревьям был протянут провод. Он вел во вторую батарею. Одна бомба разорвалась совсем близко, и меня сбило с ног взрывной волной. Счастье мое, что ни один осколок не задел меня.

Вторая батарея стояла на своих позициях. Орудия были хорошо замаскированы. Потерь тут не было. Передал им приказ начальника штаба. Они тут же кинулись к орудиям, начали выкатывать их из ровиков.

Только вернулся в штаб, лейтенант Пирогов дает мне новый приказ: со штабной машиной срочно перебраться в деревню Вяльцево.

На передовой в это время стоял сплошной гул. Уже нельзя было разобрать разрывы отдельных снарядов. Огонь вели и наши, и немцы.

Вскоре немцы, как и предполагалось, пошли в атаку. Танки. За ними бежали автоматчики.

Немецкие снаряды уже рвались и в деревне. Наша машина стояла в сарае. Снаряд разорвался неподалеку. Он угодил прямо в дом, проломил стену и разорвался внутри. Из пролома повалил дым. Шофер быстро завел машину и вывел ее из сарая. Я вскочил в кабину.

Дорога от Холмищей до Вяльцева — сплошные воронки. Мы с трудом объезжали их. Немцы нас, видимо, заметили, потому что снаряды начали рваться то справа от машины, то слева. Однажды налетел немецкий истребитель, дал очередь, но не попал.

Нашей авиации в небе не было.

Кое-как добрались мы до Вяльцева. На краю деревни стоял новый колхозный скотный двор, построенный буквой «Г». Неподалеку, почти посреди улицы, старая плакучая береза. Ее ветви опускались чуть ли не до самой земли. Вот под эту березу мы и загнали свою машину. Замаскировали ее так тщательно, что невозможно было разглядеть и с близкого расстояния.

Ближе к вечеру в Вяльцево вошла конница. Кавалерийский полк шел к Холмищам. В Вяльцеве конники остановились попоить лошадей. А тем временем в небе показалась «рама». Корректировщик полетал-полетал и пропал. Мы с шофером сразу сообразили: если «рама» засекла нашу конницу, то скоро жди бомбардировщиков. И точно.