Николай Кротов - Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову Страница 55

А вот рублей у них было действительно очень много. В КПСС состояла десятая часть населения страны, поэтому только взносами собирались огромные деньги. Их не смог съесть даже большой партийный аппарат. Не исключено, что, когда отношения между руководством России и руководством Союза особенно обострились, были созданы особые секретные фонды. Но Госбанк в эти интриги не вмешивали. Отвечая же во Внешторгбанке (Внешэкономбанке) до 1989 года за валютные операции, да и затем, уже став председателем правления Госбанка, могу сказать, что суммы в валюте из кассы ЦК КПСС никогда не были большими. Возможно, были другие каналы. Но, скорее всего, это пропагандистский шум, идеологическая борьба. Калька с событий в Германии, когда нацисты, почувствовав приближение окончательного поражения, переводили большие деньги за границу.

Так что никакого золота партии мы не видели, с этим вопросом вы в Минфин обращайтесь. Или лучше сразу задайте этот вопрос Михаилу Сергеевичу, регулярно тогда катавшемуся за рубеж…

Часть 5

Возвращение в главный банк страны

— Бедная Инеза! Ее уж нет. Как я ее любил!

— Но вслед за ней другие были.

— Правда.

— А живы будем, будут и другие.

— И то.

Наш министр финансов спрашивает министра экономики: «Слушай, что происходит в российской экономике?» — «Сейчас объясню». — «Да нет, объяснить-то я и сам могу. Ты мне скажи: что происходит в экономике?»

Пару месяцев после ухода из Госбанка я ничем не занимался, отгуливал накопившиеся отпуска. А весной на меня вышел А.А. Хандруев и пригласил на работу в фонд «Реформа», возглавляемый С.С. Шаталиным. Туда к тому моменту уже дал согласие перейти А.В. Войлуков. Особой работы в фонде не было: писали какие-то справки про денежное обращение, кого-то консультировали, но так как мы были оторваны от информации Центрального банка, то многого сделать не могли.

Финансировался фонд М.Л. Шаккумом, он там занимал какую-то ведущую роль (выглядело же это как спонсорство), а главным менеджером был С.В. Ассекритов. Проработал в фонде я недолго и понять, зачем эта структура была создана, так и не смог.

1992 год был годом неразберихи. ЦБ, несмотря на наши предложения, так и не сделал баланс банка за 1991 год, и этот пробел существует до сих пор.

Министром финансов РСФСР в 1990 году был Б.Г. Федоров. Я помню, как он защищал бюджет России на 91-й год. Сбоку от трибуны стоял И.Н. Лазарев — бывший министр — и подсказывал начальнику ответы на вопросы депутатов.

Силаев после этого позвонил Федорову и сказал: «Боря, ты или возьми бюллетень, или уезжай в командировку. Дай нам бюджет защитить». На что Борис Григорьевич заявил, что Силаев ведет страну не той дорогой, и, уйдя в отставку, уехал на работу в Европейский банк реконструкции и развития. Через год я его спрашиваю: «Борис Григорьевич, как там, в Европейском банке, удалось какие-то проекты реализовать?» «Да нет, — отвечает, — проекты еще не готовы. Зато я большое досье на Аттали[11] собрал».

Специалистом Федоров был неплохим, а вот его человеческие качества несбалансированны для государственных должностей. Кстати, он, несмотря на существующую легенду, у меня не работал. В Госбанке после вуза активно занимался общественной и изыскательской работой. Впервые я столкнулся с Федоровым, когда он уже попал в группу консультантов экономического отдела ЦК КПСС. В зале коллегии Минфина с его приходом стали вешать (пока на стену) портреты всех бывших министров. В результате там висят два портрета Федорова.

Я не думаю, что на Западе была полная информация о происходящем в те годы в России. Однажды я беседовал с крупным итальянским финансистом, спросил: а почему они сразу стали давать постсоветской России почти безлимитные кредиты, создали режим наибольшего благоприятствования? «С крахом СССР, — ответил он, — на Западе с душ нашего бизнес-комьюнити свалился страх. Ведь люди все время жили под напряжением — вот-вот русский медведь развернется, двинет танки из Приднестровья, и нам в Италии, Франции, Бельгии наступит конец».

Когда у Сталина не сложились отношения с Трумэном, началась «холодная война», Белый дом собрал влиятельных местных олигархов и стал с ними обсуждать, как одержать верх над Советским Союзом. Известный миллиардер, который помогал нам строить заводы, сказал: «Ничего у Америки не получится, пока не утвердится в России частная собственность». Генри Форд был прав: частная собственность, предпринимательство, возможность заработать капитал — это, с одной стороны, движущая сила экономического развития, а с другой — сила, которая разделяет общество, образует в нем разные полюса достатка.

Все это было, было, было,

Свершился дней круговорот.

МЕДВЕДЕВ П.А.: В1992 году на Банк России свалились проблемы расчетов и нехватки наличности, к которым он был абсолютно не готов. Я хотел помочь Матюхину. Последним моим усилием был визит к Е.Т. Гайдару за советом. Егор Тимурович, очевидно, не был доволен деятельностью Матюхина, но не произнес ни слова осуждения, а сформулировал пять принципов, которых Георгий Гаврилович должен был придерживаться в своей работе, чтобы получить поддержку правительства.

Я аккуратнейшим образом передал пожелания Гайдара Матюхину, он признал их правильными и… не выполнил ни одного. В частности, самого простого — не прекратил предоставления банкам бесплатного овердрафта. После этого даже в моем медлительном мозгу созрела уверенность, что Матюхина нужно срочно менять.

Я поделился этой своей мыслью с Р.И. Хасбулатовым. Она ему не понравилась. Но время работало на меня: расчеты практически остановились, наличные деньги стали крайним дефицитом. После третьего или четвертого разговора Руслан Имранович поручил мне подобрать кандидатуру на смену Матюхину. Я побеседовал с десятком банкиров, иногда имевших прекрасные коммерческие, но никогда не имевших центробанковских наклонностей, и начал впадать в отчаяние. Надежду подал Е.Т. Гайдар. Он предложил СМ. Игнатьева.

Идея была прекрасная. Сергей Михайлович тогда был заместителем Матюхина. Но не тут-то было. Первые же мои агитационные беседы с депутатами в пользу Игнатьева натолкнулись на глухую стену. Большинство Верховного Совета было в это время в оппозиции к Гайдару, а Сергей Михайлович воспринимался как член его команды. Едва ли не единственная запомнившаяся мне удача связана с С.Н. Юшенковым. Он не только горячо поддержал идею Гайдара, но и обещал помочь с рекрутированием сторонников. Однако его старания оказались не успешнее моих. Я сообщил Гайдару, что дело безнадежное.