Ольга Грейгъ - Черчилль-Мальборо. Гнездо шпионов Страница 55

В десять вечера мы прибыли в Христианию, где нас встречал Максим Литвинов.

Мне Максим Литвинов представлялся невысоким человеком с пронзительным взглядом, бывшим всегда начеку. А я увидела перед собой представительного, тучного, любезно улыбающегося мужчину. Он сообщил, что в „Grand Hotel“ нет свободных номеров. <…> Литвинов проводил меня в комнату одной из его секретарш. <…>

Не привыкла спать на чужих простынях! С улицы доносится непрекращающийся шум, а в соседней комнате все еще беседуют Каменев и Литвинов. <…>

Во время ланча я познакомилась с госпожой Литвиновой и была очень удивлена, узнав, что она англичанка и хорошо знает семью Meynells и дружит с Гербертом Уэллсом».

Нужны ли здесь какие-либо пояснения? Об «уполномоченном Совнаркома по валютным операциям» М. М. Литвинове (наст. Меер-Генох Моисеевич Баллах) и его деятельности уже говорилось прежде. Как упоминалось, жена будущего наркома иностранных дел СССР Литвинова, Айви Лов, происходила из одной из богатых еврейских семей в Англии.

«После ланча мы поехали в окрестности Христиании и зашли на телеграф, расположенный на вершине холма, поросшего лесом. Снами был четырехлетний Миша, старший сын Литвиновых. Кудрявый, большеглазый, очень хорошенький еврейский ребенок. Он напомнил мне „Смеющегося мальчика“ Донателло. Миша говорит: „Зачем мой папа большевик?“ и просит свою маму позвать служанку и ничего не делать самой. Литвинов его просто обожает и балует без меры. <…>Мы возвращались в город на открытой машине, и они всю дорогу распевали русские народные песни. Все-таки большевики очень веселые создания!

В отель мы прибыли вовремя: собрали багаж и успели на поезд, идущий в Стокгольм».

«15 сентября 1920 года. Среда.

Стокгольм. Мы прибыли в восемь тридцать утра. На вокзале нас встречал Фредерик Шторм, руководитель левого крыла Социалистической партии Швеции. Я нашла этот прием забавным. Ведь в предыдущие годы меня лично встречал наследный принц, и мы в королевском кортеже отправлялись во дворец. Теперь, проезжая мимо старинного дворца, я с грустью смотрела на окна принцессы Маргариты. Когда-то я гостила в этом дворце. Казалось, это было так давно и в другом мире.

Нас довезли до „Grand Hotel“, но в нем не было свободных номеров. Тогда мы развернулись и направились в роскошную квартиру, принадлежащую Красину, где в его отсутствие проживал товарищ Юон (Juon). <…>

Господин Шторм сопровождал меня в Эстонское Консульство, чтобы получить визу в Ревель».

«16 сентября 1920 года. Четверг.

Стокгольм. Утром я позвонила по телефону в королевский дворец и попросила соединить меня с кронпринцем. Каменев советовал мне не рисковать: учитывая, в какой компании я оказалась, во дворце мне могут оказать весьма холодный прием. Пришлось ему разъяснить, что кронпринц – самый демократичный принц во всей Европе.

Принц Густав был сильно удивлен. Он загорелся идеей немедленно меня увидеть и пригласил на ланч, чтобы вдоволь наговориться. Каменев с интересом прислушивался к нашему разговору. Конечно, его интересовало, что за люди Каменев и Литвинов. Ничего не утаивая, я поделилась своими впечатлениями.

Пока мы разговаривали, позвонил Каменев и сообщил, что Консулат Эстонии предоставил мне визу. <…>

Я вернулась в „Grand Hotel“ и к своему ужасу увидела большую группу „товарищей“, сидевших за столом в номере у Каменева».

Итак, за этим поздним возвращением в номер Каменева легко просматривается любовная интрижка. Не зря некоторые исторические источники сообщают: «В начале 20-х годов личная жизнь Ольги Каменевой стала дезинтегрироваться с началом любовной связи Льва Каменева и Клары Шеридан. После отъезда Шеридан Лев Каменев разошелся с Каменевой (Троцкой) и женился на Татьяне Глебовой, от которой у него был сын Владимир Глебов (1929–1994)». Так, из-за интимного вмешательства британской подданной в личное пространство Каменева-Розенфельда, распалась супружеская чета из советской верхушки.

Профессиональная революционерка Ольга Давидовна (Давыдовна) Каменева (1883–1941), урожденная Бронштейн, сестра Л. Д. Троцкого-Бронштейна. После революции заведовала управлением театров в Наркомпросе. В течение всех 1920-х годов содержала в Москве литературный салон для высшего советского общества.

Как ремарку можно добавить краткие сведения о другой деятельнице «советского театрального искусства» и большевистского шпионажа, номинально входившей в систему, которой управляла супруга Каменева. Мария Федоровна Андреева (Юрковская; 1868–1953) – актриса, любовница Максима Горького (с 1904 по 1921 год). Причастна к гибели своего любовника мецената Саввы Морозова. В 1918 году стала заведующей театральным отделом Петросовета. В 1919 году по рекомендации Красина и Горького была назначена комиссаром Наркомвнешторга по Петрограду. Шпионка, актриса, агент по продаже золота, алмазов и других русских богатств.

Какие же операции прокручивала Клэр Шеридан, будучи любовницей Льва Каменева?

«Солнце ослепительно сияло, когда мы, наконец, вышли в открытое море. В это время у меня завязался очень интересный разговор с господином Ашбергом (Aschberg), шведским банкиром».

Потрясающая компания спешит в оккупированную большевиками Россию! Но кто такой этот Ашберг?

Улоф Ашберг (Олаф, 1877–1960) – шведский банкир еврейского происхождения, глава стокгольмского банка «Ниа Банкен» (Nya Banken). В молодости Улоф был известен своими симпатиями социалистам; стал главой собственного банка (1912 год). Впоследствии Ашберг сблизился с видными большевиками (в частности с Л. Б. Красиным) и принимал участие в крупных финансовых махинациях. Так, «Ниа Банкен» совместно с «Шелл и К°» и некоторыми другими шведскими банками участвовал в выводе финансов и золота за границу. Участвовал Ашберг и в других финансовых операциях, наибольшую известность из которых получила «паровозная афера». 18 августа 1922 года Улоф Ашберг при содействии советского правительства организовал «Российский коммерческий банк».

Улоф Ашберг был также известен собирательством русских икон, коллекцию которых он впоследствии вывез из Советского Союза при посредничестве Красина и в 1933 году передал ее Шведскому национальному музею. Коллекция составляла около 250 икон.

И здесь никак не обойтись без цитаты из книги известного русского публициста В. Шамбарова «Импортные корни русской революции»:

«И тайные связи обнаруживают такие хитросплетения, что порой остается только руками развести. Так, дядя Троцкого Животовский являлся компаньоном Путилова, солидным акционером „Русско-Азиатского банка“. И находился в тесных контактах с Олафом Ашбергом, хозяином „отмывочного“ „Ниабанка“, создал с ним совместную „Шведско-Русско-Азиатскую компанию“. А деловым представителем Животовского в США был не кто иной, как Соломон Розенблюм, более известный под именем Сиднея Рейли. Бизнесмен и одновременно супершпион, работавший на Вильяма Вайсмана. Офис, где Рейли вел деловые операции, находился в Нью-Йорке по адресу Бродвей-120. В одном кабинете с Рейли работал его компаньон, некий Александр Вайнштейн. Тоже приехавший из России, тоже связанный с британской разведкой – и устраивавший в Нью-Йорке сборища российских революционеров. А брат Александра, Григорий Вайнштейн, был владельцем газеты „Новый мир“– редактором которой по приезде в США стал Троцкий. В редакции газеты сотрудничали также Бухарин, Коллонтай, Урицкий, Володарский, Чудновскии. Мало того, по указанному адресу, Бродвей-120, располагалась банковская контора Вениамина Свердлова, и они с Рейли были закадычными друзьями. Не слишком ли много „совпадений“, как вы считаете?»