Морис Левер - Айседора Дункан: роман одной жизни Страница 55

Айседора Дункан около своей дачи под Москвой. 1922 г.

Айседора Дункан и Сергей Есенин. 14 августа 1922 г.

Айседора Дункан и Сергей Есенин. Берлин. Май 1922 г.

Айседора Дункан и Сергей Есенин приехали в Америку. Октябрь 1922 г.

Айседора Дункан в «Славянском марше» П. И. Чайковского.

Айседора Дункан и Сергей Есенин. Рисунок В. Барта. Париж. 1924 г.

Ученики московской школы танцев Айседоры Дункан с детьми рабочих на Красном стадионе. 1924 г.

Гордон Крэг. 16 марта 1953 г.

Раймонд Дункан около одной из фигур в хранилище банка отца. Около 1977 г.

В студии Айседоры Дункан. 1926 г.

Айседора Дункан.

Ночью, по дороге в Версаль, она размышляет о Лоэнгрине. В глубине души она знала, что он вернется, несмотря ни на что. Их союз должен быть выше всякой ревности. Именно это она постарается ему объяснить. Она не сможет заставить себя любить только одного мужчину, да и ему не удастся иметь только одну любовницу. Так зачем разыгрывать глупую комедию об измене? Почему не продолжать любить друг друга открыто, полностью уважая свободу партнера? Все станет проще, и они смогут начать сначала. «Кстати, раз он вернулся, значит, он дорожит мною. Теперь он знает меня достаточно, чтобы понимать, что исключительного права на обладание мною у него не будет никогда. А я знаю, со своей стороны, что верен мне он не будет никогда. И, несмотря на это, мы оба знаем, что не сможем обойтись друг без друга. Таким образом, созданы все условия, чтобы составить идеальную современную пару. И потом, есть Патрик… и Дирдрэ он любит как собственную дочь. Вот они нас и помирят. Они будут свидетелями и гарантами этой редкой связи, до сих пор не состоявшейся нашей жизни… Лоэнгрин… Лоэнгрин, — шепчет она, кутаясь в машине, едущей вдоль парка Сен-Клу, — Лоэнгрин, я думаю о тебе… я тебя люблю… люблю… люблю…»

На следующий день она проснулась поздно. Дети уже давно встали и играли в парке под присмотром няни. Айседора любовалась ими из окна. Их золотистые кудри блестели на солнце. Трехлетний Патрик стоял на качелях, крепко держась руками за веревки, а сестра сильно раскачивала его, упираясь в его попку крепкими, как у матери, руками. Доносился веселый смех. Няня вязала, сидя в плетеном кресле. Время от времени, поглядывая на них, приговаривала:

— Не так сильно, Дуди. Уроните Патрика. Не забывайте, вам уже шесть лет. Вы большая девочка. Должны присматривать за братишкой.

Заметив маму, они подбежали к окну, стали звать ее поиграть с ними. Улыбаясь, она кивнула головой. Никогда еще не чувствовала она себя такой счастливой, уверенной в будущем, преисполненной надежды. Скоро она увидит Лоэнгрина, его спокойный, глубокий взгляд, почувствует его сильную, уверенную руку, прекрасную руку мужчины.

Спускается в сад. Патрик и Дирдрэ кидаются к ней на шею. Она прижимает их к себе, целует в лоб. Поправляя белый воротничок у дочери, говорит:

— Дети, у меня для вас новость. Сегодня мы все втроем поедем обедать с Лоэнгрином.

Дети радостно кричат и кидаются к няне:

— Энни, угадайте, с кем мы обедаем сегодня?

— Не знаю, не знаю… — отвечает няня, поправляя рукоделие.

— Мы будем обедать с мамой и Лоэнгрином. И с вами. Вы поедете с нами, Энни.

— Да, да, поедешь с нами, — настаивает Патрик и тянет за руку няню. — Ведь правда, мама, Энни поедет с нами?

— Ну, конечно, милый, она поедет… Если захочет…

— Извините, мадам, — говорит гувернантка, подойдя к Айседоре. — Но я не уверена, что надо везти детей в Париж. Набегают тучи, погода меняется, будет дождь, а у Патрика со вчерашнего дня насморк. Было бы лучше остаться сегодня дома.

— Ой, нет! — возражают хором дети. — Мама, ты ведь возьмешь нас? Скажи, — умоляет Дирдрэ. — Пожалуйста, мамочка. Так хочется повидать Лоэнгрина!

— Хорошо, дети, но при условии, что вы сразу вернетесь домой. Энни, поедемте с нами. В четыре часа у меня репетиция в Нейи. После обеда мы вместе поедем на улицу Шово, а потом шофер привезет вас с детьми сюда.

Ровно в час дня шофер останавливает машину на бульваре Монмартр, перед входом в «Поккарди». Зингер поджидает их за большим столом на втором этаже. Встает, идет навстречу. Дети бросаются в его объятия. Он нежно целует в шею их мать.

— Вы сияете, Дора. Прекрасны, как никогда. Если бы вы знали, как я счастлив вновь видеть вас и детей. Ведь я отец им обоим.

— Да, да, дорогой.

Обед проходит весело. Заказали спагетти по-болонски и кьянти. Пока дети болтают с гувернанткой, Зингер вполголоса рассказывает Айседоре о поездке в Египет:

— Если бы вы знали… Я все время думал о вас. Приезжая в те места, которые вам так понравились, я вспоминал, как мы были счастливы четыре года назад.

— Однако, мне кажется, у вас там было и приятное времяпрепровождение, — замечает она с иронической улыбкой.

— Не будем говорить об этом. Это был мой маленький реванш, если хотите… Но все кончено. Эта девица способна только банки ставить.

Так они беседуют вполголоса довольно долго, вспоминают прошлое, строят планы на будущее, прикидывая, какой будет их новая совместная жизнь, при условии, что каждый сохранит свою свободу. Айседора излагает свое видение супружеской жизни спокойным, тихим голосом, как нечто простое и совершенно естественное. Внезапно, накрыв своей рукой руку Айседоры, Зингер говорит:

— Любовь моя, все будет так, как вы захотите. В конце концов, возможно, вы и правы. Ведь вы — артистка, и ваши мысли не могут… не всегда могут быть такими же, как у всех. Но я вас слишком люблю. Никогда не смогу расстаться с вами. Мне нужно знать, что вы всегда здесь, рядом со мной.

— Что бы ни случилось?

— Клянусь, Дора, что бы ни случилось.

Как договорились, в половине четвертого шофер приезжает за ними. Зингер тоже уезжает. Айседора, дети и Энни Сим садятся в лимузин. Едут в Нейи. Айседора выходит у дома 68 по улице Шово и поручает шоферу отвезти Дирдрэ, Патрика и няню в Версаль.