Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена Страница 55

— Согласен. — И раскрывает ладонь.

Ударили по рукам, и с этой минуты Славороссов — заведующий сдачей самолетов типа «фарман», которые строятся на заводе.

— Ну, так дело не пойдет! — вдруг воскликнул Акашев.

— То есть?.. — опешил Славороссов.

— Надо хозяину условия поставить, контракт подписать. У него отличный образец есть, тот, что у Терещенко переписал. Пусть-ка покажет… Нечего скрывать…

— А-а… — рассмеялся насторожившийся было Лебедев. — Это с удовольствием. — И пошел к письменному столу.

Федор Федорович Терещенко был владельцем небольшой самолетостроительной фирмы в местечке Червонное Волынской губернии. Он выпускал монопланы собственной конструкции и «фарманы». Он пригласил на должность испытателя одну из первых русских летчиц, Любовь Голанчикову. С ней он заключил контракт весьма любопытного содержания, его-то и скопировал Лебедев, чтобы повеселить приятелей.

«Я, нижеподписавшаяся, Любовь Александровна Голанчикова, — читал Славороссов вслух, — обязуюсь: в течение года от сего числа летать на аппаратах, которые мне будут даны фирмой Червонной аэропланной мастерской, на других же аппаратах производить полеты не предоставлю себе права. Червонная мастерская обязуется уплачивать мне по 500 рублей в месяц.

Место жительства моего назначается в м. Червонном, где полагается мне квартира и стол, и все разъезды по делам будут относиться за счет фирмы.

Я принимаю на себя полную ответственность в могущих произойти несчастных случаях, не дай бог, во время полетов.

При полетах с пассажирами должна брать от них подписки с тем, что они риски принимают на свой страх…»

— Ну и Любовь Александровна! — улыбаясь, покачал головой Славороссов. — «Принимаю риски на свой страх», если, как она пишет, не дай бог…

Мужчины посмеялись, немного посудачили, и Лебедев предложил:

— А теперь, господа, за дело…

— Нарушение обычая, — шутит Акашев, — хозяин сначала кормит работника, если ест хорошо, тогда нанимает.

— Тут я, кажется, лицом в грязь не ударю, — обещает Славороссов, — соскучился по русской еде дальше некуда. Горшок каши гречневой бы…

— С поросенком, — подхватывает Лебедев.

В автомобиле они мчатся по деревянной мостовой Невского, сворачивают на Морскую к тому самому ресторану «Кюба», куда пять лет назад Славороссов ехал на извозчике с Сегно, даже не подумавшем пригласить своего механика. Он вспомнил об этом, но про себя.

Работа на заводе оставляла много свободного времени. Полетов мало, лишь облет готовых самолетов. Их тут же забирало военное ведомство, а хотелось полетать, что называется, для души. С началом войны распалась аэроклубная школа, Славороссов предложил ее восстановить. Это было весьма своевременно, фронту все больше требовалось летчиков.

Как только школа стала организационно оформляться, ее тут же взяли военные, а Славороссов стал одним из инструкторов. Обслуживающий персонал составили солдаты и матросы. Все тот же старенький «фарман» первых выпусков.

— Ваше благородие! — докладывает Славороссову моторист Захаров. — Аппарат осмотрен, к летанию готов!

— Хорошо, Захаров, какое же я тебе «благородие»?

— По привычке, господин руководитель полетов… — Захаров чего-то мнется, потом решается: — Вот бы с вами когда полетать…

— Тоже хочешь в летчики?

— Так точно!

— Ладно, попробуем, в конце полетов возьму.

В школе знали, что Славороссов уже «нелегально» выучил летать двоих матросов: Томашевского и Пасикова.

Между собой солдаты называли инструктора «артистом». Прозвище это было не обидным, а уважительным. Механик мастерской был родом из Одессы и рассказывал как-то, что помнит Славороссова еще по выступлениям в цирке:

— Цилиндр такой подвешен, и он на велосипеде по стенке, как по земле гонял. Изнутри. Отчаянное дело. Скорость потерять — враз загремишь.

— Да он и летает как артист!

Так и пошло. Мотористы старались попасть на самолет, который готовили для Славороссова, особенно кто мечтал о полетах. Человек он простой, из механиков, да еще гражданский, чего ему школьного начальства бояться, по собственной воле учить приходит.

А Славороссов с учеником в воздухе. Прильнув к спине инструктора, тот обнял его обеими руками, чтобы держать ручку, и в таком положении пилотирует самолет. Славороссов только педалями управляет.

— Плавней, плавней рулем… Посадку тоже сам делать будешь. — Инструктор демонстративно поднимает руки и берется за стойки. — Все сам, не робей… Молодец… Не жди, не жди, подсказывать не буду…

Вспотевший от напряжения ученик положил подбородок на плечо инструктора, благо тот небольшого роста и примеривается к посадке… Скорость самолета всего-то 50 километров, но ему кажется, что аппарат мчится над землей с невероятной быстротой.

— Хорошо выводишь, подержи, подержи…

«Фарман» приземляется и, пробежав метров тридцать, останавливается.

— Давай меняться местами, садись на переднее сиденье, я сзади.

Так идет обучение. Боязно курсанту, впервые поставившему ноги на педали, удержит ли аппарат на взлете?

— Видишь впереди рощицу, на нее и держи. Ногами зря не шуруй, а взлетать я буду. Твое дело — направление.

Спокойно, без ругани, как некоторые инструкторы, наставляет Славороссов своих питомцев. И вылетают у него ученики быстро, еще ни один не поломал аэроплан.

Станет и Захаров летчиком, не посрамит своего учителя. Матрос Томашевский будет одним из первых авиаторов, награжденных орденом Красного Знамени. Но нужно еще дожить до революции и гражданской войны.

По соседству с двумя холостяками жили знакомые Израилевича — семья доктора Грацианова. У них был телефон, и Славороссов изредка заходил позвонить, иногда звонили ему с завода и просили передать, что он срочно нужен.

Дом был гостеприимным, близким к артистическим кругам, знаменитого летчика встречали всегда весьма радушно. Особенно радовалась его приходам недавняя гимназистка, дочка Грациановых Таня. Хорошенькая, в меру кокетливая девушка с длинной толстой косой однажды, осмелев, попросила летчика:

— Харитон Никанорович, не могли бы вы покатать меня?

— На автомобиле? — хитровато спросил Славороссов, он уже привык, что «катать» его просят только на самолете.

— Вы со мной как с маленькой, — надулась Таня, — на аэроплане, конечно. Разве нельзя?

— Хорошо, Танюша, вам я отказать не могу.

Славороссов сдержал свое слово. К общему удовольствию присутствовавших на аэродроме, он привез на полеты хорошенькую барышню. Таня понравилась всем.