Михаил Пробатов - Я – Беглый Страница 55

Любой встречный на улице современного города, если вы спросите его в понятной простому человеку форме о существе исторического движения, почти наверняка скажет вам, что раньше было лучше, что с каждым новым периодом, который приходилось ему переживать, становилось всё хуже, что перспективы ещё хуже, что лучше вернуться, пока не поздно. Очень немногие в наши времена уповают на спасительное движение вперёд к неясному «свету в конце туннеля». И это меньшинство всё менее способно влиять на настроения миллионов, поскольку речь идёт о технократической интеллигенции, напрочь оторванной от жизненных реалий исторического момента, утратившей ощущение долга обеспечивать плодами своего творчества нужды простого народа, в массе которого крепнет паническое ожидание крушения. Сегодня эти люди уповают на быстроту распространения независимой информации, с помощью Всемирной Паутины, которая якобы способна предотвращать катастрофические социальные и межнациональные конфликты. Однако, в Истории не было эпохи, когда человечеству в той или иной форме не предлагалась бы подобная панацея. Паровой двигатель, а затем двигатель внутреннего сгорания, воздухоплавание, космонавтика — спасения не принесли, напротив они были поставлены на службу зловещему ВПК, который сам по себе возник в качестве их порождения. И огромному большинству населения планеты движение вперёд представляется движением к концу.

Вместе с тем, в конце минувшего тысячелетия на протяжении всего грозового 20 века в мире появилось неясное ощущение того, что наступает некая новая эра. И были подвергнуты сомнению и переоценке практически все устоявшиеся в ходе Истории представления, будь то культура, политика, идеология или наука. В некоторых случаях это привело к неожиданно благотворным результатам — неожиданно, потому что в начале истекшего столетия миллионы людей на планете совершенно серьёзно ждали конца света, имея к тому вполне реальные основания. В других случаях результаты оказались крайне негативными. В частности радикальный пересмотр религиозных взглядов породил чудовищного монстра, борьба с которым в настоящее время идёт для современной цивилизации весьма неуспешно. Культурное человечество находится в глухой обороне, а религиозный зомби наступает, отвоёвывая одну за другой позиции, ещё недавно казавшиеся совершенно надёжными. Фундаментализм — нечто противоположное научно-техническому прогрессу. Оба эти явления, вместе представляют собою нечто настолько опасное и непредсказуемое, что на ум не приходит иного слова, как чума. И уж если я упомянул здесь медицинский термин, следует отметить, что эта болезнь поражает прежде всего молодёжь. Никогда ещё в Истории не было столь бессовестной и безудержной спекуляции молодёжным сознанием, как в наше время.

Когда я впервые услышал о фундаментализме и в связи с чем? Не помню. Хорошо помню, однако, когда оно зазвучало по радио и телевидению, появилось в ежедневных заголовках газет, стало понятно любому школьнику: Исламский фундаментализм — 1979 год, в Иране революция. Религиозный лидер, необыкновенно красивый, величественный, поистине харизматический народный вождь, аятолла Хомейни. Придя к власти, в одном из немногочисленных открытых интервью он дал краткую, предельно чёткую характеристику фундаментализма — возвращение к истокам. Извечная мечта человечества. Мы шли неверной дорогой, вернёмся назад и всё начнём сначала.

Что касается меня, пишущего эти строки, то мне, родившемуся и воспитанному в семье учёных-биологов, само это словосочетание напомнило давний разговор с отцом. Мне тогда исполнилось пятнадцать лет, я начинал размышлять о жизни и смерти. Что такое смерть? Отец, а он был учеником академика Л.С.Берга, сказал мне как-то:

— Знаешь, это, может быть единственный пункт, где человек, верующий в Бога, и атеист, безусловно, сходятся. Смерть — возвращение к истокам жизни. Для верующего это возвращение к Богу, а для атеиста — возвращение к вечно меняющейся неорганической материи. В обоих случаях смерть, прерывает материальную жизнь, возвращая организм в первобытное состояние. Ты постарайся на это не смотреть трагически. Если Бога нет — посмотри, как прекрасно наше море, наши горы, наше небо над миром. Умирая, мы становимся частью всего этого, — меня это не слишком утешило. Философа из меня не получилось, и сейчас, когда мне скоро шестьдесят, я умирать не хочу, боюсь смерти.

Итак, возвращение к истокам — классическая характеристика умирания живого организма. В какой степени это верно для процесса общественного развития? Поскольку общество — живой организм, всякая попытка повернуть его развитие вспять ведёт к истокам, то есть к смерти.

Хомейни, несомненно, был чрезвычайно талантливым и значительным человеком. Можно предположить, что в отличие от большинства своих яростных сторонников, он не был ни твердолобым фанатиком, ни бессовестным спекулянтом. Он видел, что общество, двигаясь вперёд, катастрофически набирает ускорение, а цель впереди неясна — возможно, там пропасть, возможно, мы движемся в сторону неведомого хаоса? Например, прекрасные персидские женщины, о которых Александр Македонский сказал как-то раз, что боится на них глядеть, чтобы не ослепнуть. Пока лицо такой красавицы скрыто чёрной чадрой, и вся она невидима в грубом мешке с головы до пят — соблазн её не коснётся. Американцы хотят одеть её в бикини. В результате древняя строгая нравственность ислама уступит место распущенности и разврату, станет разваливаться семья — опора государственного строя. Налицо явные признаки того, что направление неверно, следует вернуться к истокам. Но ещё сам он не успел вернуться к своим истокам, а уж тысячи ни в чём неповинных людей погибли по его слову или наоборот, сражаясь против него — и те, и другие вернулись к истокам, их больше нет, ушли к Создателю или растворились в неорганической материи.

Прошли годы. Давно вернулся к своим истокам этот загадочный человек, а люди, воодушевлённые его страстными призывами, и те, кто им противостоит, продолжают погибать — возвращаются к истокам. Фундаментализм. Чума.

Долгие годы, когда речь заходила о фундаментализме, имели в виду ислам и общественное движение, цель которого тем или иным способом восстановить утраченные позиции этой системы религиозных взглядов, восстановить его духовное влияние в мире, реконструировать теоретическую базу, пробудить прежний динамизм и боевую инициативу на международной арене. А для этого в соответствии с простой логикой необходимо повернуть обратно.

Между тем, в СССР, а позднее в постперестроечной России что-то похожее происходило и происходит с русским православием — я в особенности имею в виду бурную деятельность покойного митрополита Иоанна, которая, на мой взгляд, принесла весьма горькие плоды. Во всяком случае, всюду, где мне приходилось сталкиваться со сторонниками коммунистического реванша или ещё более решительного перехода к тоталитаризму — немедленно слышалось имя этого одиозного и чрезвычайно популярного деятеля.