Станислав Вольский - Сен-Симон Страница 55

Аудитория сен-симонистов — буржуазная интеллигентная молодежь. Среди нее есть и художники, и музыканты, и артиллерийские офицеры, но больше всего воспитанников Политехнической школы. Она недовольна политическим строем, она требует реформ и мечется между либералами вроде Бенжамена Констана и революционерами-заговорщиками. Наиболее вдумчивые несмело тянутся к пролетариату, но их отпугивают разговоры о заработной плате, грубые манеры, мечты о социальном равенстве, скрытое, но то и дело прорывающееся недоверие бедняка к богачу. Эти люди не из их лагеря. С другой стороны, нельзя пойти и в стан богатых политиканов, неспособных ни к чему, кроме оппозиционной воркотни. Нужно что-то среднее, нужна либеральная политика под социальным соусом, нужна программа, обещающая сносное существование и видное общественное положение ученым, художникам, инженерам и в то же время не вполне забывающая об интересах «меньшого брата». Эту-то программу и развернули сен-симонисты. Естественно, что к ним потянулись промежуточные социальные слои, внося в сен-симонистскую секту все свойственные им черты — половинчатый радикализм, переменчивость политических настроений, туманную сентиментальность, робкую филантропию.

Это не значит, что конечные цели этих слоев должны были быть столь же робкими и жалкими, как их практическое поведение… Как мы увидим ниже, сен-симонисты выдвинули программу, куда более широкую и радикальную, чем программа их учителя и платформы самых левых, существовавших тогда политических партий: они говорили об отмене частной собственности на орудия производства, о замене иерархии богатства иерархией труда, об уничтожении всех видов эксплуатации, о раскрепощении женщины. Конечные цели сен-симонистов пленяли смелостью и безграничностью открываемых ими перспектив. Но все это мыслилось в далеком будущем. А дорога, которая к нему вела, сводилась к мелким реформам, к филантропической помощи беднякам, к мирной пропаганде, к воздержанию от всякого насилия, к прогрессу без революций, к сотрудничеству всех общественных классов. Так предстояло идти долгие десятилетия, может быть, столетия, воздерживаясь от всякой попытки подтолкнуть медлительную историю. И прогулка эта была столь же приятна и безопасна, сколь пленительна была ее конечная цель. Цель волновала воображение, способ ее осуществления разгонял страхи перед завтрашним днем. Естественно, что этому двойному очарованию не могли не поддаться широкие круги буржуазной интеллигенции.

После прекращения «Производителя» сен-симонистская секта, — вернее, пока еще кружок — переходит к широкой устной пропаганде. На квартирах вожаков (главным образом Анфантена) устраиваются довольно многочисленные собрания и в то же время в тесном кругу идут бесконечные прения об основных вопросах сен-симоновской теории. Религиозное направление берет верх, и Конт окончательно уходит. Анфантен, Базар и Родриг подпадают под влияние де Местра и все свое внимание посвящают выработке «нового общего учения» (т. е. новой религии).

Карикатура на сенсимонизм. Слева — рыцарь ордена храмовников; в центре — «отец» Анфантен; справа — французский священник

Одновременно с этим разрабатывается организационная сторона нового культа. «Верующие» — так отныне называют себя сен-симонисты — признают главенство «отцов» и разделяются на две, а потом на четыре «степени», причем низшая степень, в подражание католическому образцу, делится на «верных» и «оглашенных» (т. е. подготовляющихся). «Отцы», то есть основатели секты, подчиняются трем верховным руководителям: Анфантену, Базару и Родригу, из которых первый приобретает все большее и большее влияние, а последний постепенно оттесняется на задний план. Нечего и говорить, что все это сопровождается немалыми трениями внутри общины. Многие из сен-симонистов не желают из «философов» превращаться в «верующих» и отходят от «отцов». Но «отцы» не смущаются и продолжают вести свою паству по той же дороге.

В результате двухлетних публичных собеседований появляется несколькими выпусками книга Базара «Изложение сен-симонистской доктрины» (от 1829 до 1830 г.). Идеи Сен-Симона подверглись здесь существенной переработке. Вместо «индустриализма» первое место отведено религии, «духовное» начало окончательно возобладало над «материальным»; фабриканты, купцы, инженеры, ученые и художники отданы под опеку «первосвященника». Словом, все то, что было для Сен-Симона уступкой духу времени, для его последователей стало исходным пунктом учения. Основные мысли этой книги следующие: «Вся история человечества делится на два периода, поочередно сменяющие друг друга: период органический и период критический. Человеческие общества в их развитии вплоть до нынешнего времени поочередно проходили через две эпохи, которым мы дали название эпох органических и эпох критических. Все органические эпохи отличаются одними и теми же общими чертами, равно как и эпохи критические. В первые (органические) эпохи человечество намечает для себя известное направление, и это придает социальной деятельности определенную тенденцию. Воспитание и законодательство все действия, все мысли и все чувства соотносят с общей целью; социальная иерархия делается выражением этой цели и регулируется наиболее благоприятным для этой цели образом. Власть обладает тогда суверенностью и законностью в подлинном смысле этих слов. Кроме того, органические эпохи обладают еще одной общей чертой, господствующей над всеми их частными особенностями: они — религиозные эпохи. Религия является тогда синтезом всей человеческой деятельности, как индивидуальной, так и социальной.

Критические эпохи, начинающиеся тогда, когда исчерпана идея, лежавшая в основе органической эпохи, отличаются совершенно противоположными чертами. В это время человечество не думает о своем назначении; у общества нет уже определенной цели; воспитание и законодательство неясно определяют свою задачу; они находятся в противоречии с нравами, привычками, потребностями общества; общественные власти не являются выражением реальной социальной иерархии; они лишены всякого авторитета, и у них оспаривается право даже на ту слабую деятельность, которую они продолжают проявлять; наконец, над всеми этими частичными фактами господствует один общий факт: эти эпохи суть эпохи безрелигиозные.

Критические эпохи в свою очередь подразделяются на два различных периода. В первом, начинающем их, люди, принадлежащие к наиболее важной части общества, объединяются вокруг одной и той же задачи и действия их согласуются с одной и той же целью, которая сводится к свержению старого морального и политического строя. Во втором периоде, который представляет собою промежуток между разрушением и восстановлением, не заметно уже ни общих целей, ни общих начинаний: все разлагается на отдельные индивидуальности, и эгоизм господствует надо всем» («Изложение сен-симонистской доктрины», т. XLII, стр. 155–157).