Сергей Батурин - Драйзер Страница 55

После возвращения из этого путешествия они снимают домик в провинции и живут там до конца лета. Драйзер, несмотря на постоянные головные боли, ежедневно работал. «Вечерами мы читали у камина, — пишет Элен. — Я впервые познакомилась с романом Эмилии Бронте «Холмы бурных ветров» (в русском переводе — «Грозовой перевал». — С. Б.), и Драйзер заставил меня читать ему вслух. Он ушел с головой в работу, дело быстро продвигалось, я перепечатывала отдельные части первого рукописного черновика его романа».

Вышедший летом 1928 года в новом издании «Гений» сразу же привлек внимание читающей публики. До конца года было продано более 12 тысяч экземпляров книги, несмотря на то, что цена на нее была установлена довольно высокая по тем временам — 3 доллара. Ливрайт опасался новых нападок со стороны Самнера, но его опасения не подтвердились. Драйзер, по словам Элен, за лето получил хорошую зарядку и, вернувшись в Нью-Йорк, принялся за работу с новой энергией: «Он напоминал мне человека, который пытался втащить на берег огромного кита, наполовину втащив его, прилагал теперь все усилия, чтобы довести дело до конца без посторонней помощи. Я трижды перечитала рукопись, перепечатывала исправленные места и занималась домашней работой, а раз или два в неделю мы принимали у себя друзей».

В октябре 1923 года вышла из печати еще одна книга Драйзера — «Краски большого города». В ней он снова возвращается к теме контраста между богатством и бедностью в современной Америке.

Одна из наиболее впечатляющих зарисовок книги — «Очистка нефти». В ней автор без всяких прикрас показывает жизнь одного из процветающих американских предприятий, за внешним фасадом которого скрыта поразительно «суровая жизнь» обыкновенных людей, простых американских граждан, которые «ютятся в полуразвалившихся лачугах рядом с заводами, и одному небу известно, как удается им сводить концы с концами».

«С одной стороны, — резюмирует автор, — безмерно скаредные хозяева, те, в чьих руках огромная власть и богатство; с другой — безответные жертвы этой скаредности и равнодушия; и над всем — дым, газы, и всюду эти пропитанные зловонием каменные коробки. Право, если вы пожелаете отправить в ад злейшего врага своего, нельзя найти ничего более подходящего, чем отвратительные коробки, где люди бродят, как страждущие души в этом людьми же созданном чистилище; трудно себе представить, на каком низком уровне развития остаются почти все эти пасынки природы. Внизу — непросвещенность и, скажем так, неразвитость ума и притупленность чувств; наверху, у главных акционеров нефтяного концерна, — роскошные особняки и конторы, собственные автомобили, коллекции картин. Для тех, кто наверху, — пышные дворцы Пятой авеню, великолепные курорты Ньюпорта и Палм-Бич, для них — искусство и свобода; для тех, кто внизу, — мрачный заводской цех, тучи дыма, недуги, зловоние, убогое жилище».

Собранные в «Красках большого города» зарисовки дают яркую картину огромного капиталистического города, подчеркивают глубину пропасти, лежащей между бедностью и богатством.

Глава 11

«АМЕРИКАНСКАЯ ТРАГЕДИЯ» — «ЭПИКА КОСМИЧЕСКОЙ ПРАВДИВОСТИ И ОБЪЕКТИВНОСТИ»

В конце декабря 1923 года в воскресном приложении к газете «Нью-Йорк таймс» было опубликовано интервью с писателем. Дав описание простой обстановки квартиры Драйзера, газета отмечала: «Совершенно очевидно, что этот писатель не принадлежит к числу избалованных авторов». Отвечая на вопрос корреспондентки о реализме в американской литературе, Драйзер говорил: «Реализм заключается не в литературе; он — в самой жизни. Именно здесь заключена огромная ошибка большинства наших сегодняшних писателей. Они принимаются писать реалистический роман и сразу же полностью забывают о жизни… Жизнь намного объемнее, чем они рисуют ее. Если вы хотите нарисовать большое полотно, вы не можете изобразить его в миниатюре. Великие реалистические романы прошлого — «Идиот», «Анна Каренина», «Мадам Бовари», «Братья Карамазовы» — разве они могли бы быть написаны в так называемом современном реалистическом стиле? Их авторам нужны были и глубина и объемность. Они взяли на себя труд нарисовать полную картину».

И сам Драйзер стремился нарисовать полную картину американской жизни в новом романе. Ливрайт объявил о его предстоящем выпуске осенью 1924 года, но Драйзер не смог закончить работу в намеченный срок. Он снова едет в те места, где происходит действие, помногу раз переписывает целые главы. Элен уехала в Голливуд, и ее отсутствие также не могло не сказаться на работе писателя.

«Я могу признаться, — сообщал он Элен, — что никогда не сумею писать эту книгу быстро. Она слишком сложна по мысли, к тому же мой метод, если не мой стиль, изменился. Я работаю с большим тщанием — и отсюда все трудности. Мой стиль уже не так легок…» Тем не менее трудности работы над романом не обескуражили писателя. «Я почитаю за честь, что мне предоставилась возможность хотя бы попытаться рассказать подобную историю, и на этой основе я продолжаю трудиться», — писал он Элен.

В минуты отдыха он встречался с друзьями и знакомыми — Менкеном, Натаном, Лонгом, Бауэрсом. Он снова возобновляет отношения со своим старым товарищем Артуром Генри, иногда обедает у него, с группой друзей едет на просмотр новой пьесы О’Нила. Драйзер участвует в дискуссиях на квартире одного из знакомых, на которых широко обсуждался «революционный эксперимент в России». С Артуром Янгом он часто бывает в ресторане «Русский медведь» на Второй авеню, где в те времена собирались все, кто симпатизировал русской революции. Не забывает он и о старом товарище Максвелле, пытается найти издателя для его книги о Шекспире.

Работа над романом продолжалась, он писал, потом переписывал отдельные главы по семь-восемь раз, потом бросал их в корзину и начинал все сначала. Жаркими, душными летними днями 1924 года Драйзер сидел у раскрытого окна и упорно работал, несмотря на шум проносящихся мимо поездов воздушной железной дороги. Изредка он уезжал из города на день-другой. Совершил, например, короткое путешествие в Детройт, чтобы взять интервью для журнала «Космополитен» у звезды бейсбола Тай Кобба. В другой раз съездил в провинциальный театр неподалеку от Филадельфии, чтобы посмотреть премьеру новой пьесы. В августе Драйзеру исполнилось 53 года. Читатели и издатели ждали от него нового романа, но он все еще не был закончен.

— Но ведь уже объявлено о его выпуске осенью, — напоминал ему Бауэрс.

— Он будет готов не раньше весны.

— Но издатель…

— Ничем не могу помочь, — перебил Драйзер.