Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) Страница 56

Однако события 1941 года заставляли Рузвельта действовать вопреки своему желанию. Война России и Германии уже поставила трудные вопросы будущего усечения Польши. Следовало принимать во внимание польское правительство в изгнании в Лондоне, как это делали на родине большие массы польских избирателей. У Рузвельта были подозрения, что Лондон, вероятно, обговаривает секретные территориальные сделки, как это происходило в прошлом. Халл и Веллес уже вели разговоры о необходимости проведения после войны недискриминационной экономической политики. И в широких кругах избирателей, как Рузвельта, так и Черчилля, господствовали настроения в пользу провозглашения моральных принципов и целей войны, и особенно создания новой Лиги Наций.

Лучше всего, по мнению Рузвельта, держаться общих принципов и самых практичных, работоспособных учреждений. Черчилль, всегда стремившийся к более тесной координации политики Англии и США, добивался конкретных обязательств. Он и помощники разработали проект декларации, которая начиналась с торжественных обещаний и заканчивалась на деле призывом к «справедливому и равноправному распределению существенных продуктов» как между странами, так и внутри каждой из них. Веллеса неопределенность этой экономической планки привела в замешательство. Будучи вильсонианцем, он не забывал, что его шеф по возвращении на родину выразит недовольство, если документ оставит открытым путь для автаркии. После экспансивного торга с Черчиллем под доброжелательным оком Рузвельта помощник государственного секретаря добился энергичной декларации, какая, по мнению премьер-министра, устроит доминионы, с их опорой на метрополию. К большому разочарованию Веллеса, в документе не содержалось никакого упоминания о либерализации торговли.

Решающие дебаты относительно целей войны происходили поздним утром 11 августа в адмиральской каюте на «Августе», которая служила Рузвельту кабинетом и столовой. Сквозь иллюминаторы пробивались яркие лучи солнца. Рузвельт сидел в сером костюме, с расстегнутым воротом рубашки; Черчилль — все еще в форме офицера военно-морских сил. Рядом сидели Веллес и Гопкинс, а также представители британского Генерального штаба. Встреча состоялась в натянутой обстановке. Черчилль все еще не пришел в себя после требований свободной торговли со стороны Веллеса и предложения Рузвельта относительно такого содержания совместного заявления, которое давало бы ясно понять: между двумя правительствами нет никаких обязательств на будущее. Между тем Черчилль добивался именно таких обязательств, чтобы порадовать население Англии и оккупированных стран. Но президент опасался подозрений изоляционистов относительно «секретных соглашений», и Черчиллю осталось настаивать лишь на чуть более сильных выражениях.

Между обоими лидерами возник особенно резкий спор по вопросу послевоенной международной организации. Черчилль спросил президента, выступит ли хартия за создание какой-либо «эффективной международной организации». Рузвельт не имел определенного мнения по этому вопросу. Президент сказал, что он лично не желал бы создания новой Ассамблеи Лиги Наций, по крайней мере пока не наступит время, когда англо-американские полицейские силы обеспечат безопасность. Черчилль предупредил, что неопределенность в этом вопросе вызовет недовольство со стороны влиятельных международных кругов. Рузвельт согласился с ним, но высказал мнение, что надо быть более реалистичными в политике. Черчилль не возражал. Он согласился не обострять вопрос при условии, что получит возможность использовать в хартии формулировки более категоричные, но исключающие такие ужасные выражения, как «международная организация», или другие фразы, которые воскрешают призрак Вудро Вильсона.

Окончательный текст хартии согласован 11 августа; он гласил:

«Президент Соединенных Штатов Америки и премьер-министр господин Черчилль, представляющий в Соединенном Королевстве Правительство Его Величества, проведя совместную встречу, считают целесообразным огласить некоторые общие принципы национальной политики каждой из двух стран; в основе этих принципов надежды на лучшее будущее всего мира.

Во-первых, их страны не добиваются увеличения своих территорий или каких-либо других привилегий.

Во-вторых, не желают никаких территориальных изменений, которые не согласуются со свободным волеизъявлением заинтересованных народов.

В-третьих, уважают права народов на выбор устраивающих их правительств. Стремятся к восстановлению суверенных прав и самоуправления для насильственно лишенных этого.

В-четвертых, стремятся, с должным уважением своих текущих обязательств, чтобы все государства, большие и малые, победители и побежденные, и дальше пользовались доступом на равноправной основе к мировой торговле и сырью, необходимым для экономического процветания.

В-пятых, добиваются полного сотрудничества между всеми странами в экономической сфере, с тем чтобы обеспечить для всех улучшение условий труда, экономическое развитие и социальную защищенность.

В-шестых, надеются, что после окончательной ликвидации нацистской тирании установится прочный мир, который позволит всем народам располагать всеми средствами для жизни в пределах границ их государств и обеспечит гарантии жизни населению всех стран в условиях, свободных от страха и лишений.

В-седьмых, такой мир позволит всем использовать морские и океанские коммуникации без всяких помех.

В-восьмых, убеждены, что все народы мира по практическим и гуманным соображениям должны отказаться от применения силы. Ввиду того, что будущий мир нельзя обеспечить, если странами используются вооружения на суше, на море или в воздушном пространстве, а это угрожает или может угрожать агрессией за пределы их границ, они убеждены; добиваясь утверждения широкой и постоянной системы всеобщей безопасности, что разоружение таких стран необходимо. Соответственно они будут поддерживать и поощрять все другие практические мероприятия, которые облегчат миролюбивым народам избавление от бремени вооружений.

Подпись: Франклин Д. Рузвельт.

Подпись: Уинстон С. Черчилль».

Поздним вечером 12 августа «Принц Уэльский» вышел из бухты Арджентии. Рузвельт находился близ юта «Августы». Оркестр играл прощальную мелодию «С тех давних пор». Оба лидера расстались как друзья и соратники. Рузвельт кое-что почерпнул из проницательности и настойчивости Черчилля. Последний узнал, как трудно связать президента обязательствами, если тот не хочет быть загнанным в угол. Они познакомились с политическими проблемами друг друга. Черчилль понял: угроза американского изоляционизма сохраняется; в Америке еще жива память о Первой мировой войне и Лиге Наций; там существует боязнь связывать себя обязательствами. Рузвельт получил представление о требованиях доминионов и метрополии к Лондону; необходимости для премьер-министра утрясать решения со своим кабинетом военного времени в течение часа; о жажде англичан лучше устроить послевоенный мир. Оба деятеля шутили, агитировали друг друга, льстили, надоедали друг другу, раздражались и соглашались. Между ними зародилась дружба; она окрепла, готовая выдержать будущие испытания.