Семен Синельников - Киров Страница 57

Он был сложной личностью, положительное в нем густо перемежалось с отрицательным.

Жизнь Аристова Мины Львовича могла сложиться ярче. Сын казака-урядника, он увлекся социал-демократическими взглядами на гимназической скамье, был исключен из университета за участие в студенческих волнениях. Сменив университет на юнкерское училище, Аристов с 1910 года служил в казачьих войсках, заведовал станицами. В 1917 году, решительно порвав сословные путы, подъесаул стал большевиком.

Солдаты избрали его командиром пехотного полка, единственной в Астрахани воинской части. В январе 1918 года Аристов руководил подавлением контрреволюционного мятежа. Успех возвел бывшего подъесаула на пост губернского военкома. А попойки, местничество, запальчивость и необузданность характера скинули с поста еще задолго до приезда Кирова в Астрахань. Бывший губвоенком командовал то боевыми отрядами, то ударными ротами.

Вечером 21 июля Аристов запиской пригласил Атарбекова в порт, будто бы для срочного секретного разговора. Атарбеков хворал и направил туда своего помощника Шаварша Меграбовича Амирханяна, недавнего учителя, будущего председателя Центральной контрольной комиссии Компартии Армении. Подосланные Аристовым молодчики напали на чекиста, затащили в каюту отшвартованного у пристани парохода, избили, хотели утопить. Вмешался матрос, удержавший их от самосуда. Запертого на замок Амирханяна утром освободили с извинениями: выручил Киров.

Призвать Аристова к ответу местные руководители не пожелали. Наоборот, они требовали суда над чекистами, заученно повторяя белогвардейскую клевету.

Это не было случайностью.

Слабость подлинно пролетарской прослойки усугублялась в Астрахани тем, что самые стойкие коммунисты сражались на передовой. Губернскими и городскими организациями руководили люди, которые, как правило, были в партии без году неделю или долго развращались меньшевистско-эсеровской средой, очень сильной в этом торгашеском городе даже после Октября. Кичливо-заносчивые, они твердили, что местные работники, «тутошние», сами справятся с обороной Астрахани, и высокомерно относились к приезжим, «назначенским».

Вмешательство ЦК партии зимой утихомирило «тутошников», а обходительность Кирова, деловито заставлявшего всех работать по способностям, почти полгода приглушала кляузы еще в зародыше. Благотворно сказывалось и то, что в Астрахани почти безвыездно находился старый большевик Иван Петрович Бабкин, чрезвычайный уполномоченный ЦК РКП(б) и Совнаркома.

Летом, с расформированием XI армии, местничество вновь дало себя знать.

Все более зарываясь, «тутошники» жаждали полновластья, и им не давало покоя, что чекисты, несмотря на расформирование армии, по-прежнему подчиняются военным, а не местным органам. Именно поэтому астраханские работники — кто по недомыслию, кто из карьеристской корысти — затеяли авантюристическую интригу, основанную на белогвардейской клевете.

Да и подоспела клевета в удачный для них момент. Уже не было Реввоенсовета. Механошин уехал, получив новое назначение. Отозвали из Астрахани и Колесникову, председателя губкома РКП (б). Бабкин и Бутягин отсутствовали, находились в Москве, Киров был поглощен военными заботами. Около двух месяцев на его плечах лежали почти все организационные тяготы обороны края в неимоверно сложных условиях, вызванных и белогвардейским наступлением, и контрреволюционным заговором, и теребившими войска бесконечными реорганизациями, и продовольственными нехватками. И поскольку клевета была направлена против чекистов, они не могли суровыми мерами пресечь ее, как это следовало сделать по законам военного времени.

Самое же главное, Сергей Миронович, никогда прежде не сталкивавшийся с чем-либо подобным, не допускал мысли, что коммунисты способны пасть так низко, как пали те несколько астраханских работников, которых обуяла ненависть к Атарбекову.

Киров на бурном совещании урезонивал их, опровергая клевету. Они не внимали ни его доводам, ни увещеваниям своих, более благоразумных астраханских товарищей. Упорствовали, спекулируя на том, что тревожное время не позволяет ни долго возиться с этой интригой, ни выносить ее на широкое обсуждение партийной массы. Было ясно: чем бы ни кончилось затянувшееся совещание, оклеветанные чекисты все равно не смогут успешно продолжать работу в Астрахани. И Киров решительным маневром разрядил накаленную обстановку, согласившись освободить, отправить в столицу Атарбекова и его ближайших помощников: пусть там разберутся в приписываемых им преступлениях.

Маневр оправдывал себя втройне. Даже самые ретивые «тутошники» унялись, и, значит, интрига заглохнет, не перерастет в конфликт между гражданскими и военными организациями. Чекисты, вне сомнения, в Москве докажут свою безупречность. Это авторитетно, полностью, неопровержимо опровергнет клевету, а заодно ударит по местничеству, как оно потом и вышло.

Обстановка действительно разрядилась.

Однако Аристова это никак не устраивало. Он вздумал убить чекистов накануне их отъезда в Москву. В ночь с 24 на 25 июля он объявил себя военным диктатором. Стоявшие в крепости местные подразделения подчинились ему.

Георгий Атарбеков и его помощники, собираясь в дорогу, среди ночи заметили, что дом, где они жили в общей квартире, оцепляют. Бросились звонить Кирову, но телефон не действовал, был отключен.

— Отстреливаться, живыми не сдаваться, — решил Атарбеков.

Товарищи возразили, что это никуда не годится, да он и сам тут же совладал с минутным порывом нервозности.

— Бегу к Миронычу, — нашелся Амирханян.

Шаварш Амирханян незаметно выскользнул на улицу.

Сергей Миронович, поняв его с полуслова, сказал:

— Ни единого выстрела.

— Ясно, сдадимся без сопротивления.

Сергей Миронович на считанные мгновения задержал Амирханяна:

— Все мыслимое сделаю я, чтобы спасти вас. Если же вам придется погибнуть, то знайте, что партия сохранит о вас добрую память… Георгию передайте… Такого верного и стойкого своего сына, такого железного бойца великой революции, как Атарбеков, большевистская партия никогда не забудет…

Не замеченный оцеплением, Амирханян возвратился к товарищам.

Светало, когда их вывели из дому. Атарбеков был совершенно спокоен. Старался угадать, что предпринимает Киров для спасения чекистов и сколько ему на это понадобится времени. Важно было оттянуть развязку. Находчивость не изменила Атарбекову — замедлить путь удастся. Может статься, все равно спасения нет. Что же, пусть зато передают потом из уст в уста, как встречали смерть свою оклеветанные коммунисты. Выше голову: