Владимир Фёдоров - В поисках оружия Страница 58

Из Шантильи мы выехали на автомобиле на север, по направлению к Амьену. Этому городу пришлось не раз появляться на страницах истории мировой войны. Вокруг него происходили многие ожесточенные бои. Амьен важный стратегический пункт. Он лежит на судоходной реке Сомме, в узле железных дорог. В городе было построено много фабрик и велась обширная торговля. Миновав его, мы очутились вскоре в Дюри, где располагался штаб генерала Фоша, командовавшего в то время группой из трех армий.

Фош занимал маленький домик на окраине города. Его рабочая комната была небольших размеров. Длинный письменный стол и несколько стульев составляли все ее убранство. Рядом в таких же домах жили работники штаба.

Небольшого роста, тонкий, подвижной, он быстро вышел к нам навстречу, протягивая руку. "Когда же вперед, когда же все вместе вперед?!" - были его первые слова. Как характерно для Фоша это приветствие! Каждый из нас знал, как блестяще командовал он в сражении на Марне 9-й французской армией, составлявшей центр расположения союзников, тот центр, на который были направлены наиболее яростные атаки немцев! Смелая активность и наступательный порыв характеризуют действия Фоша в этом сражении. "Атакуйте!" - было его постоянной директивой, и это упорство принесло результаты: немцы истощились в бесплодных попытках прорвать расположение французов, перешли к обороне, а потом и вовсе отошли.

Фош расспросил нас о состоянии русской армии и поинтересовался, когда можно ожидать ее нового перехода в наступление. Мы, конечно, не имели никаких основательных данных в этом отношении и не знали планов ставки. Поэтому ответы на вопросы генерала Фоша выражали только наше личное мнение. Все надежды мы возлагали на весну следующего года: в течение зимних месяцев будет устранен снарядный голод, большое количество винтовок станет в строй, поредевшие ряды армии пополнятся вновь обученными подкреплениями...

Я был благодарен судьбе, которая дала мне возможность встретиться с будущим главнокомандующим союзных армий, организовавшим в 1918 году так называемые "последовательные операции". Эти операции, как известно, привели к окончательному разгрому немецких армий и проигрышу войны Германией. Фош выше всего ставил наступательный порыв и инициативу в действиях. "Атака подобна шару, скатывающемуся по наклонной плоскости, - говорил он. - Шар приобретает стремительность и катится все скорее и скорее при условии, чтобы его не задерживали. Если вы умышленно его остановите, вы теряете темп, а также и все ваши преимущества и должны начинать все сначала..." С необычайной последовательностью и упорством наносил Фош свои безостановочные удары по немецким армиям осенью 1918 года. Он не давал противнику ни малейшей передышки для организации сопротивления{4}.

Но Фош, как и большинство других крупных французских генералов, являлся преимущественно кабинетным военным деятелем. До войны он был профессором военной академии, и профессорская деятельность наложила свой отпечаток: генерал не был близок к солдатам, не умел воодушевлять их и вести на подвиги.

В тот же вечер в сопровождении офицера из штаба Фоша мы выехали на фронт в расположение 10-й армии.

Мы посетили участок позиций, занятый 70-й дивизией. Насыщенность войсками этого участка была особенно велика. Дивизия занимала фронт в 1600 метров, то есть на километр приходилось около 6250 человек. Чтобы мы могли лучше ознакомиться с расположением войск, нас проводили к наблюдательному пункту, находившемуся в селении Монт-Сент-Элуа, вернее, в том месте, где когда-то было селение. От него остались одни развалины. Чудом уцелела здесь левая высокая колокольня громадного костела, превращенная в наблюдательный пункт. Каменные лестницы на колокольню также были уничтожены, и нам пришлось карабкаться по деревянным, приставленным прямо к полуразвалившимся стенам.

Перед французскими укреплениями - ряды проволочных заграждений, я насчитал их около двадцати. Дальше - необозримая равнина с хорошо видными германскими окопами. Известковый грунт создавал на насыпях белый налет и являлся хорошим ориентиром для пристрелки. В стороне виднелся привязной воздушный шар.

От наблюдательного пункта мы прошли по скрытым ходам сообщений в первую линию окопов. Они имели вид узкой канавы без козырьков. К моему удивлению, окопы были пусты. Редко можно было встретить лишь часовых и наблюдателей, следивших в перископы за противником. Мое внимание привлекли также несколько Пулеметчиков с новейшими ручными пулеметами системы Шоша, только что введенными во французской армии.

Ручной пулемет развивал скорострельность в 150-200 выстрелов в минуту и мог заменить около 15 стрелков. Вот почему в первой линии французских укреплений находились главным образом пулеметчики. Вся же масса стрелков укрывалась в следующих линиях, где им предоставлялась отличная защита от артиллерийского огня. Сколько жизней сберегал ручной пулемет!

Пока мы ходили по окопам, открыла стрельбу германская тяжелая артиллерия. Громадные клубы черного дыма поднимались недалеко от нас. Но в окопах по-прежнему царило полное спокойствие. Лишь пулеметчики приготовились на случай внезапной атаки немцев. Только здесь, в окопах около Монт-Сент-Элуа, я впервые воочию убедился в крайней необходимости для нас нового оружия. Мы отлично знали и раньше о таких образцах; еще в русско-японскую войну у нас были сформированы конно-пулеметные команды, вооруженные ружьями-пулеметами, как называли в то время ручные пулеметы системы Мадсена. Но тогда считалось, что это оружие, как более легкое, предназначено главным образом для кавалерии. Вопрос о вооружении им пехоты не поднимался. Он был разрешен только в период мировой войны, показавшей, что ручные пулеметы необходимы и для маневренных действий и для позиционной борьбы.

Не автоматическую винтовку, а именно ручной пулемет нужно было в первую очередь разрабатывать для русской армии!

Здесь, в окопах у Монт-Сент-Элуа, и зародилась у меня мысль превратить мою автоматическую винтовку в тип оружия, близкий к ручному пулемету нечто среднее между винтовкой и ручным пулеметом, то, что мы называем теперь автоматом.

Посещение французских передовых окопов произвело на меня неизгладимое впечатление и на долгое время предопределило весь ход и направление моих работ, а также работ моего ближайшего помощника Дегтярева над автоматическим оружием. Уже в 1916 году появился мой автомат, называвшийся у нас сначала ручным ружьем-пулеметом, а в 1920 году - и, первый опытный образец ручного пулемета системы Федорова и Дегтярева, сконструированный по принципу автомата с подвижным стволом.