Виктор Болховитинов - Столетов Страница 58

Открывая доступ в академию бездарным заезжим иностранцам, власти не допускали в это учреждение, которое должно было бы стать штабом науки, таких ученых, как Сеченов и Менделеев.

Немало реакционеров было и среди профессуры Московского университета. Любимов и Леонтьев, сблизившиеся с Катковым и ставшие ею неразлучными друзьями, вели борьбу против ученых, сохранивших верность идеям шестидесятых годов.

В это время, в годы усиленной и варварской капитализации, в России развивается буржуазное хищничество, тысячи людей охватывает «золотая лихорадка», широко распространяется дух авантюризма, повальное увлечение всевозможными аферами. С большим мастерством отразил в своих произведениях эту эпоху Салтыков-Щедрин.

Дух наживы овладевает и некоторыми учеными.

Зло высмеивает этих людей, которые предпочли «ученой славе соблазнительный металл», в своей поэме «Современники» Н. А. Некрасов:

Замечаю ренегатовИз семьи профессоров.Их история известна:Скромным тружеником жилИ, служа науке честно,Плутократию громил,Был профессором, ученымЛет до тридцати,И, казалось, миллиономНе собьешь его с пути.Вдруг — конец истории —В тридцать лет герой —Прыг с обсерваторииВ омут биржевой!..

Описывает Некрасов и еще одного ренегата из ученой среды:

Окончив курс, на лекции студентамУченый Швабс с энергией внушалЛюбовь к труду, презрение к процентам,Громя тариф, налоги, капитал.Сочувственно ему внимали классы…А ныне он — директор ссудной кассы…

Этими язвительными строками Некрасов метил в профессора Московского университета Бабста, пустившегося в биржевые спекуляции. По такому же пути пошел и выдающийся механик Вышнеградский. Не избежали биржевой горячки и товарищи Столетова — Богданов, Давидов и Щуровский. Эти люди, некогда основавшие Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, в семидесятых годах основывают Торгово-промышленный банк.

Но лучшие представители русской интеллигенции устояли среди этого разгула капиталистического ажиотажа и разнузданной, день ото дня все более наглеющей реакции.

Жизнь передовых ученых шла в непрестанных боях. Сражаться приходилось за все: за право на творчество, за право служить народу своими открытиями; сражаться приходилось с прямыми и откровенными врагами из лагеря реакции и с ренегатами из своей среды.

Развернутой цепью выступают ученые на фронте борьбы за передовую науку. Не жалея времени и сил, Менделеев, почуявший угрозу науке в распространении спиритизма, посвящает многие дни разоблачению медиумов. Сеченов громит представителей поповщины в физиологии. Тимирязев сражается с противниками эволюционного учения. Бутлеров и Бредихин борются с засильем иностранщины в русских научных учреждениях. Высоко держали честь науки передовые ученые.

В семидесятые годы крепнет дружба Столетова с Бредихиным.

Вечно деятельный, своим примером заражающий учеников, Бредихин создавал обсерваторию при Московском университете. Двери обсерватории были им широко распахнуты для каждого русского человека, желавшего заниматься наукой. Впоследствии, когда Бредихин перешел в Пулковскую обсерваторию, он и там все повел по-новому. Обсерватория, в которой прежде царила кастовая замкнутость, штат которой состоял главным образом из иностранцев, не желавших пускать в обсерваторию молодые русские силы, стала иной после прихода Бредихина.

Оценивая деятельность Бредихина в Пулкове, знаменитый астроном А. А. Белопольский писал: «Как истинно русский человек, он с замечательною для своего времени энергией, можно сказать против течения, отстаивал научное национальное самосознание; он его всячески старался внушить своим ближайшим ученикам; насколько он был скромен и требовал разумной научной скромности от своих учеников, настолько же он был врагом несправедливого унижения перед Западом в русских людях».

В этом замечательном человеке Столетов нашел близкого друга. Столетов и Бредихин оказывали друг другу деятельную поддержку. Они постоянно делились планами своих научных работ. Физик отлично понимал астронома, астроном — физика. Ведь Ф. А. Бредихин был одним из основателей астрофизики — науки, изучающей физические свойства небесных тел. Столетов же знал астрономию настолько хорошо, что впоследствии даже выступал как официальный оппонент на защите диссертации по астрономии. Сохранился его обстоятельный отзыв о диссертации В. К. Церасского «Астрономический фотометр и его приложения».

Друзья встречались не только в Москве. И в каникулярное время их связь не прерывалась.

«Дорогой Александр Григорьевич! — пишет 5 июля 1872 года Столетову из обсерватории в Погосте, своем имении близ Кинешмы, Бредихин. — Инструмент мой я получил, привез сюда и установил в нарочито для того устроенной будке, из которой свободно можно обозревать все светила небесные.

Я ограничиваюсь пока одним солнцем, которое, впрочем, так стыдливо, что покрывает почти непрерывно свои прелести слоями облаков и туч. Тем не менее мне удалось уж несколько раз видеть прекрасные выступы водорода. Кроме тою, начиная с 4 июля (нов. стиля) постоянно усматриваю на солнце выступы желтого цвета, которых спектральная линия лежит по моим измерениям микрометром около линий D, по скале Кирхгофа около 1018,5, то-есть там, где на таблицах Кирхгофа нет даже и линий. Вчера такой выступ этого неизвестною вещества имел в высоту до 2,5 минут (то-есть около 1/7 доли солнечного радиуса). С ним было смешано и вещество обычных выступов. Вдаюсь в подробности, чтобы возбудить в Вас желание самому поглядеть на эти прелестные вещи. Вам легко посетить по дороге (потому что без дороги не ездят) мою обсерваторию: до Кинешмы от вас рельсы, а тут до усадьбы Погоста, всем известной в Кинешме, всего 3 версты, и всякий извозчик везет тотчас. А еще лучше, если вы напишите вперед: тогда я выеду за вами…

Преданный Вам Ф. Бредихин».

И через несколько дней снова:

«Дорогой Александр Григорьевич!

Вероятность узреть Вас в астрономическом Погосте меня несказанно радует. Напишите мне дня за два или за три, которого числа Вы сядете в вагон, дабы я на другой день утром мог выехать к Вам на станцию. После письма моею мне удалось наблюдать чудные формы выступов и недавно появившееся пятно, которое дает в спектроскопе резкие светлые линии на местах темных С, F и других… Я уж очень напрактиковался теперь в короткое время обозревать весь солнечный край, а потому легко покажу его. Теперь меня заботит мысль, как устроить мой рефрактор при московской квартире. Придумал нечто вроде голубятни или скворечницы. Подробности при свидании. Приезжайте же! Жду Вашего письма.