Фернан Мейссонье - Речи палача Страница 59

— Да, но у тебя там не нормальная машина, а?

— Конечно! Это катафалк.

— Это плохо, надо его убрать. Китаянка боится и все такое…»

И потом в Le Journal de Tahiti: «Увидеть Таити и умереть», с фотографией на первой странице! Вот были дела!.. Это дело с лошадьми я вел на протяжении трех лет. Это меня развлекало. Я не заработал денег, но развлекся. Я всегда любил лошадей.

Живодерня

Да, я занимался кучей невероятных вещей. К 1972 году стало известно, что на острове Гуам в Тихом океане был случай бешенства. Ответственные лица несколько впали в панику. Они распорядились убить всех кошек и собак на острове. И тут же на Таити администрация забеспокоилась, поскольку было много бродячих собак и поскольку три четверти собак на Таити не содержались на привязи, что часто являлось причиной дорожных происшествий.

Не было ни единого таитянина, который бы не сталкивался с «собачьей» проблемой. Я сам, когда был в Солексе, попал в дорожное происшествие с собакой. А в другой раз у меня весь радиатор был вмят внутрь из-за собаки, которую я не смог объехать. На Таити при населении в двести двадцать тысяч жителей было не меньше пятидесяти тысяч собак. И тогда мне пришла в голову мысль: почему бы не основать живодерню? Я попросил встречи с мэром Папете, который посоветовал мне попросить встречи с администрацией островов. Что я и сделал. Мне сказали, что они только и ждут, что частное предприятие за это возьмется. Я сказал, что съезжу во Францию, а именно в Марсель, посмотреть, как они разрешили эту проблему с собаками.

В Марселе я встретился с заведующим живодерней. Ею управляет город. У них самый простой ангар, фургон с одним полицейским и одним парнем, снабженным чем-то вроде бича со скользящей петлей. Они ездят по всему городу в поисках бродячих собак, ловят их и содержат восемь дней. Если никто за ними не придет, они убивают их газом в чем-то вроде металлической камеры. Так вот, я возвращаюсь на Таити. Я иду к администратору. Он меня спрашивает, действительно ли я до сих пор хочу создать это предприятие. Я отвечаю: да. Встреча назначена. Я уже изучил вопрос и думал, что можно будет отлавливать пять тысяч собак в год, при помощи трех рабочих-таитян. Так что я предложил администратору, что плата будет по 2 тысячи полинезийских франков за собаку. Это было неплохо. И в принципе он был согласен.

Были проведены собрания, и на каждое собрание приходили новые лица, чтобы высказать свою точку зрения. Там были мэры, которые начинали говорить: «А кто нам докажет, что это действительно собаки из нашей коммуны?», потому что платить должны были коммуны. Потом был клуб собаководов Таити, который надеялся получить из этого прибыль. Было и Общество зашиты животных, возглавляемое мадам Мессмер, членами которого были шесть или семь старых ханжей. Они вызвали ветеринара из Франции, в то время как живодерня еще не была создана. Короче, каждый защищал свои интересы, старался сделать как лучше, чертежник администрации и все прочие. Закончили тем, что решили построить здание, достойное роскошной клиники, все в кафеле. Просто сумасшествие.

Одно из последних собраний просто обратилось в фарс. На этом собрании было больше двадцати человек.

Для уничтожения собак, за которыми не пришли в течение восьми дней, я предложил, как это делалось в Марселе, убивать их газом. Какой поднялся крик, три-четыре старые ханжи хором: «О, боже мой! Боже мой! Какой ужас! Как в Аусшвитце!» Я посмотрел на администратора, думаю, он сдерживал смех. А тут еще и другая выкладывает вот что: «Знаете, люди жестоки. Я недавно узнала, что один легионер выбросил своего кота с третьего этажа, так сказать, за то, что тог съел его котлету». И все старухи хором: «О, боже мой, он преступник!» Потом заявляет этот кретин из клуба собаководства: «Я видел по телевизору, что слонов усыпляли стрелой из карабина. Можно было бы делать так же с собаками, они испытают меньший стресс».

Тут я взял слово. Я сказал, что мы не в Африке, и если собака, уколотая стрелой, уйдет лечь между балками фундамента, кто ее оттуда будет доставать? Кто пойдет к таитянину, держащему в руках тесак, разъярившемуся из-за того, что тронули его собаку? Не говоря уже о возможных неполадках: а если рабочий, бегущий между изгородей, промажет и стрела приземлится на ягодицы таитянки! В личном разговоре с одним из мэров я уже говорил, что эта история с живодерней уже обежала остров и что китайцы просили продавать этих собак им. И смеху ради я добавил, что можно избежать расходов, отдавая невостребованных собак на съедение вновь прибывшим. И вот этот мэр излагает все это прямо на собрании, да еще самым что ни на есть серьезным тоном. И тут уж эти старухи начали снова, как только могли, хором: «О, боже мой! Боже мой! Чудовищно, что люди могут есть этих несчастных животных. Нужно быть варваром». А когда мэр пересказал эту идею о том, что одних собак можно скармливать другим, это было уже чересчур: «Вы это слышите, мадам Мессмер? Ужасно слышать такие вещи!»

Тут я сказал себе, Фернан, с этими старыми дурами твое дело проиграно. Это становилось фарсом. Видя, что все оборачивается анекдотом, администратор уже не решался взять слово. Старухи видели живодерню роскошной клиникой с кабинетом ветеринара и предлагали делать собакам уколы. Я попросил слова и сказал, что это возможно, если речь идет о четырех или пяти собаках, но если их сорок или пятьдесят в день, это становится сложным и даже опасным.

Потому что все знают, что произошло с ветеринаром X… в Папете. Однажды ему пришлось иметь дело со злой собакой, помощник, возможно, плохо ее держал, и господин X… был жестоко укушен за тестикулы. Тут таитянские мэры разразились хохотом. В итоге все эти собрания ни к чему не послужили. Ветеринар, которого вызвали из Франции, провел на Таити год отпуска, оплаченный французскими налогоплательщиками. Сегодня, спустя тридцать лет, за которые часть собак была съедена китайцами, а другая убита машинами, которых стало втрое больше, думаю, их количество пришло в норму.

Выгодная продажа

А потом на Таити была еще история с моим земельным участком. В 1962 году я купил участок в семнадцать тысяч квадратных метров. Я купил его в кредит, 30 полинезийских франков за метр. Выплачивать кредит нужно было по 5 тысяч полинезийских франков в месяц. Это была та сумма, которую я зарабатывал вначале. Симона плела корзины, и нам удавалось выжить. В 1978 году один парень хотел купить его у меня за 8 миллионов полинезийских франков, но мэр той коммуны, где я его купил, предложил, что коммуна выкупит его за более значительную сумму, предложив мне выплатить ему комиссионные в пятьдесят процентов. Я отказался. Тут же я оказался в состоянии конфликта с мэрией. К тому же мэрия заказала строительство дороги, отхватившей сто квадратных метров от моего участка. Я нанял адвоката и атаковал мэрию.