Семен Буденный - Пройдённый путь (Книга 1) Страница 59

Клюев одобрил мое предложение и заверил меня, что вскоре я получу приказ с постановкой задачи корпусу. В заключение он просил меня передать бойцам и командирам частей и соединений корпуса его благодарность за храбрые действия по прикрытию отхода 10-й армии. Я несколько удивился этой устной похвале. Обычно Ворошилов, а затем Егоров выносили благодарность частям и соединениям в приказе по армии.

Следующий день прошел в ожидании боевого приказа. Я рассчитывал получить приказ во второй половине дня, имея в виду наиболее удобное время для выполнения одобренной командующим задачи - ночь или начало рассвета. Но днем приказа не последовало. Наконец к утру приказ за подписью Клюева и Ефремова был получен. В приказе указывалось, что Конный корпус, взаимодействуя с 32-й стрелковой дивизией, демонстрирующей наступление с фронта, должен из-за правого, фланга армии нанести удар во фланг противнику и после разгрома попавших под его удар частей и ближайших тылов белых вновь сосредоточиться в районе хутора Вертячий.

Я вызвал начальников дивизий и в соответствии с полученным мною приказом корпусу поставил каждой дивизии конкретные задачи: 4-я дивизия наносит удар по левому флангу противника непосредственно перед фронтом 32-й стрелковой дивизии, 6-я дивизия атакует противника из-за правого фланга 4-й дивизии с целью захвата ближайших тылов белых.

После этого корпус немедленно начал движение в направлении правого фланга 32-й стрелковой дивизии. Я несколько задержался в штабе - надо было отдать некоторые распоряжения по боевому обеспечению корпуса, а потом направился в голову походной колонны корпуса, которая, продвигаясь, растянулась уже на несколько километров.

По пути меня нагнала открытая легковая автомашина. В ней сидели член Реввоенсовета армии Ефремов - рыжий небольшого роста человек в кожаной тужурке и такой же фуражке - и командир сводной бригады Жлоба.

Машина остановилась, Ефремов окликнул меня, поздоровался и приказал остановить корпус.

Я опешил.

- Почему остановить корпус?!

- Остановите немедленно корпус и вообще слушайте то, что вам приказывают.

Я ответил ему, что корпус выполняет приказ командующего армией и может быть остановлен только распоряжением командующего.

На это Ефремов сказал, что в связи с новой обстановкой Реввоенсовет армии принял решение не предпринимать каких-либо действий до тех пор, пока не будут получены указания оборонять или оставить Царицын.

- Какая там новая обстановка, я не знаю, но у меня на руках приказ, который корпус обязан выполнить, - повторил я Ефремову.

- Ну обо всем вам знать не обязательно, - сказал Ефремов. - Что же касается имеющегося у вас приказа, то я его с Клюевым подписывал, я его и отменяю.

- А я отказываюсь выполнять ваше приказание до тех пор, пока не будет отменен приказ командующим армией.

- Да как вы смеете так со мной говорить?! - закричал Ефремов.

- А вот и смею, потому что ваши действия считаю изменой. И если я не прав, можете меня арестовать. - Что вы! Я не намерен вас арестовывать, растерянно проговорил Ефремов. - Я только велю вам остановить корпус.

- Ну, Буденный, не дури, выполняй приказание товарища Ефремова, вмешался Жлоба.

- Арестовать не можете, тогда убирайтесь поскорей и не мешайте корпусу выполнять приказ командующего.

- Анархист! - закричал Ефремов и, толкнув кулаком шофера в плечо, велел ему ехать в Царицын.

Я повернул коня и поскакал в направлении движения корпуса, а Ефремов все кричал вслед:

- Мы вас приведем к порядку! Мы вас ударим по рукам, посадим на свое место!

Корпус продолжал движение. При подходе к участку обороны 32-й стрелковой дивизии я связался с ее начдивом, и мы с ним на месте согласовали порядок взаимодействия. Он был рад, что Конный корпус наносит удар противнику перед его участком обороны, так как 1-я и 3-я конные дивизии Улагая готовились к атаке позиций 32-й стрелковой дивизии. Части дивизии уже вели огневой бой с белыми.

Согласно моей договоренности с начдивом 32-й, левофланговые части его дивизии усилили огонь, чтобы приковать к себе внимание противника. Белые спешили свои части и начали поспешно перебрасывать огневые средства на свой правый фланг. Этим воспользовалась наша 4-я кавалерийская дивизия и нанесла сильный удар по левому флангу белогвардейцев. Правее 4-й дивизии развернулась 6-я дивизия, нацелив свой удар на тылы корпуса Улагая.

Появление красной кавалерии, устремившейся в атаку, было для противника неожиданностью. Многие спешившиеся белогвардейцы не успели сесть на лошадей, отведенных в укрытие от огня 32-й стрелковой дивизии. Та часть противника, которая сумела ускользнуть от удара 4-й дивизии, попала под удар 6-й дивизии, атаковавшей тылы улагаевского корпуса.

В результате боя противник понес большие потери. Конный корпус взял семьсот пленных, захватил тысячу восемьсот лошадей с седлами, двадцать станковых пулеметов и обозы двух конных дивизий противника.

Выполнив задачу, поставленную в приказе командующего, корпус сосредоточился в районе Вертячий, Калач, Кривая Музга. Я связался со штабом 10-й армии и доложил Клюеву о результатах операции. Выслушав меня, ; Клюев поблагодарил за успешное выполнение приказа и тут же спросил, что у меня произошло с Ефремовым. Я ответил, что немного погорячился, однако считаю, что возмутительная попытка Ефремова отменить приказ командующего похожа на прямую измену.

- Действия корпуса я одобрял и одобряю, - заявил Клюев. - Решения Реввоенсовета об отмене приказа не было. Однако за нетактичное поведение по отношению к члену Реввоенсовета армии Ефремову выношу вам порицание.

Я спросил Клюева, что нового в обстановке на фронте и будет ли армия оборонять Царицын. Клюев ответил мне, что сдача Царицына белым была бы преступлением. На этом у меня разговор с Клюевым и закончился.

2

Судьбой Царицына были все обеспокоены. Еще в 1918 году ЦК партии и лично В. И. Ленин, непосредственные организаторы обороны Царицына К. Е. Ворошилов и И. В. Сталин внедрили в сознание каждого нашего бойца и командира неоспоримую необходимость защиты Царицына до последней капли крови. В мае 1919 года, когда 10-я армия начала отходить к Царицыну, В. И. Ленин в своей телеграмме Реввоенсовету 10-й армии требовал ни в коем случае не отдавать Царицын врагу. Все мы понимали, что Царицын - стратегический ключ к судьбе революции, ворота, через которые хотят продвинуться контрреволюционные силы юга России к сердцу Советской республики - Москве. Закрыть эти ворота наглухо, встать стеной у Царицына, разгромить врага - в этом мы видели свою задачу. Царицын - крепость революции на Волге. Это душой и сердцем сознавали защитники города. С Царицыном связывали и свои надежды на освобождение своих родных станиц, хуторов и сел крестьяне Дона, Кубани, Ставрополья - всего юга России. В направлении Царицына тянулись десятки тысяч беженцев, многочисленные партизанские отряды и группы.