Эндрю Ходжес - Игра в имитацию Страница 6

Это послужило темой для следующих двух строчек в песне об авторучке, что «течет за четверых». В другом письме, написанном в июле, уже зелеными чернилами, которые были (скорее всего) запрещены для пользования учениками, описывалась достаточно грубая схема печатной машинки. Пребывание Джона в Руане было частью больших изменений, происходивших в семье Тьюрингов. Перед началом учебы в Марлборо он сообщил отцу о своем намерении покинуть дом Уордов и получил его согласие. Родители нашли дом священника в Хартфордшире и летом 1923 года переехали в новый дом. Тем временем перед Пасхой Джон впервые оставил своего младшего брата и уехал в Руан, где остановился у мадам Годьер. А уже летом Алан («просто мечтающий об этой поездке») отправился вместе с братом, знакомиться с культурой Франции на несколько недель. Там Алан произвел неизгладимое впечатление на представительницу мелкой буржуазии мадам Годьер. По ее словам, Алан вел себя «comme il est charmant», когда его заставляли мыть уши, в отличие от брата, который тут же получал выговор от хозяйки дома. Джон искренне ненавидел мадам Годьер, но ее ласковое отношение к Алану позволяло ему устраивать вылазки в кино.

Более счастливая жизнь ждала мальчиков в новом доме в Хартфордшире, куда они приехали провести оставшуюся часть лета. Это был дом приходского священника из красного кирпича времен правления короля Георга в небольшом городке Уоттон-эт-Стоун, где жил архидиакон Ролло Мейер, очаровательный и умудренный годами старик, интересы которого составляли уход за розарием и теннисный корт, в отличие от Уордов с их дотошными придирками и строгой дисциплиной. Джону и Алану понравилась новая обстановка: Джона больше привлекало присутствие девушек на теннисном корте (ему уже было пятнадцать, и он был весьма заинтересован в их обществе), а Алана возможность побыть в одиночестве, устраивать прогулки на велосипеде по лесу и учинять в своей комнате такой беспорядок, как ему заблагорассудится, поскольку новый хозяин не особо обременял себя заботой о чистоте комнат. Также Алан вырос в глазах миссис Мейер, когда во время церковного праздника цыганка предрекла ему судьбу гения.

Но попечительство Мейеров длилось недолго, поскольку мистер Тьюринг внезапно решил оставить свою государственную службу в Индии. Он был недоволен положением своего конкурента, некоего Кэмпбелла, который выпустился в том же 1896 году и получил более низкий результат на вступительном экзамене, но был продвинут по службе до должности главного секретаря правительства Мадраса. Таким образом, мистер Тьюринг махнул рукой на свои собственные возможности продвижения по карьерной лестнице. И родители Алана так и не получили звания сэр Джулиус и леди Тьюринг на родине, хотя они обладали высоким доходом в размере 1000 фунтов пенсионных.

Но Тьюринги не вернулись в Англию, поскольку отец Алана принял решение избежать высоких налогов. Налоговое управление позволило ему избежать подоходного налога при условии пребывания в Великобритании не более шести недель в году, поэтому Тьюринги обосновались в французском курортном городе Динар, расположенном напротив портового города Сен-Мало на берегу Ла-Манша. Впредь мальчики должны были уезжать во Францию на время рождественских и пасхальных каникул, в то время как родители планировали навещать их в Англии летом.

В результате нового положения Алан теперь видел смысл в изучении французского языка, и вскоре у него появился новый любимый школьный предмет. Но ему больше нравилось изучать язык как некий шифр, на котором он написал открытку матери о намечающейся «la revolution» в Хазельхерсте, о которой, как предполагалось, мистер Дарлингтон без знания французского не сможет узнать.

Но именно в науке он находил особенное очарование, как поняли родители по возвращении домой, увидев сына, повсюду таскающего с собой «Чудеса природы». Их реакция была неоднозначной. Троюродный брат дедушки миссис Тьюринг, Джордж Джонстоун Стоуни (1826–1911) был известным ирландским физиком, которого она однажды видела в Дублине, будучи еще ребенком. Прежде всего он был известен введением термина «электрон», который он придумал в 1894 году еще до того, как была установлена валентность электрического заряда. Миссис Тьюринг очень гордилась тем, что в ее семье значится член Королевского общества, поскольку на нее всегда особое впечатление производили титулы и звания. Она также могла бы показать Алану изображение Пастера на французских почтовых марках как пример великого научного благодеятеля для всего человечества. Возможно, она вспомнила того врача миссионера в Кашмире. Но между тем был также тот очевидный факт, хотя она и облекала свои идеи в соответствующую благовоспитанную форму, она все еще представляла семейство Стоуни, которые заключали браки между представителями прикладной науки и расширяющейся империи. Однако отец Алана, возможно, высказал свое веское мнение, что доход ученого не мог составлять выше 500 фунтов в год, даже состоящего на государственной службе.

Но он по-своему способствовал научным интересам Алану. Так, во время обучения в школе в мае 1914 года Алан писал:

… Вы (папа) рассказывали мне о топографической съемке из поезда, из книг я узнал, как они рассчитывают высоту деревьев, ширину рек и протяженность долин и т. д., также я выяснил, как они находят высоту горных вершин, не поднимаясь на них.

Алан также читал, как нарисовать карту местности, и добавил это достижение к списку остальных интересов: «родословная, шахматы, географические карты и т. д. (в целом мои любимые развлечения)». Летом 1924 года семья ненадолго остановилась в Оксфорде по желанию тоскующего по родине мистера Тьюринга. И затем в сентябре они провели отпуск в одном из пансионов Северного Уэльса. Родители остались там провести еще некоторое время, а Алан вернулся в одиночестве в Хазельхерст («Я оставил неплохие чаевые швейцару и таксисту… Я не оставил чаевые парню из Франта, но ведь я и не должен был. Или все же стоило?»), где он составил карты горных вершин национального парка Сноудония. («Можете сравнить ее с картой военно-геодезического управления и прислать ее обратно?»).

Всевозможные карты были его давним пристрастием: ему также нравилось изучать родословные, в особенности запутанное фамильное древо рода Тьюрингов, переходы титула баронета с одной ветви на другую и многочисленные связи с другими семействами викторианской эпохи, и эти упражнения ума развили в нем оригинальное мышление. Шахматы для него представляли возможность пообщаться:

В ближайшее время в школе не планировалось проведение шахматного турнира, поскольку мистер Дарлингтон не замечал особого интереса учеников к шахматам, но пообещал организовать турнир, если я найду достаточное количество участников и составлю список всех, кто играл в этом семестре. Мне удалось заинтересовать многих учеников, так что турнир все-таки состоится.