Михаил Скрынников - ВДВ. С неба — в бой Страница 6

Мы к изучению и укладке парашютов относились серьезно, тем более что нам объявили: это укладка на прыжок.

Уложили каждый свой парашют, затем поместили основной и запасный парашюты в сумку. Сумки с парашютами кто-то из офицеров опечатал, и мы их отнесли на склад.

Склад хранения людских десантных парашютов охранялся составом караула. В аэроклубе, насколько мне помнится, парашюты хранились в отдельной палатке, и никто их не охранял.

В армии все материальные ценности хранятся на складах, в хранилищах, автопарках и должны соответствующим образом охраняться.

Позднее, после принятия военной присяги, и нам придется заступать в караул и охранять эти самые материальные ценности, а пока за нас эту работу выполняют старослужащие солдаты.

Следующий день был посвящен огневой подготовке. Изучали материальную часть оружия, а также всевозможные приемы изготовки к стрельбе и теперь занимались стрельбой из автомата. Стрельбище находилось в семнадцати километрах от Калварии, оно принадлежало одному из парашютно-десантных полков. По договоренности в один из дней выделялось артиллеристам.

Утром на автомобилях приехали на стрельбище. После тренировок в изготовке к стрельбе нас вывели на огневой рубеж. Мишени (не меньше 20) были под номерами. Каждому указали мишень и ее номер. Тогда мы думали только об одном, чтобы не перепутать свою мишень с мишенью соседа. Была и еще одна подлянка, неожиданный выстрел соседа, слева или справа. Существовал целый комплекс психологических барьеров, и это надо было учитывать. За лишнюю пробоину в мишени очки лучшей снимали с общего количества.

Тем не менее выполнили упражнение уверенно. Несколько человек выбило по двадцать восемь очков, среди них был и я, рядовой Скрынников. За отличную стрельбу лейтенант Пантелеев даже похвалил нас перед строем взвода. Мы еще несколько раз выезжали на это стрельбище и всегда стреляли метко.

Незаметно прошло около полутора месяцев военной службы, мы более или менее походили на солдат, которые кое-что смыслят в военном деле. После прохождения полного курса молодого бойца нас зачислили в штат подразделений, в которых мы и должны служить до дембеля. Меня зачислили на должность заряжающего 85-мм САУ во вторую батарею. Еще некоторое время мы занимались отдельно от старослужащих, но самоподготовка проходила в ленинской комнате второй батареи. Да и занятия с нами уже стали проводить сержанты батареи.

В один Из таких вечеров в расположение зашел командир батареи, который еще находился в очередном отпуске. В ленинской комнате мы учили Уставы Советской армии.

Послышалась команда: «Смирно!» Через несколько минут дверь ленинской комнаты открылась и показалась рослая фигура капитана в парадной шинели, комбата Теплякова Ивана Митрофановича, участника Великой Отечественной войны. Когда он расстегнул шинель, мы увидели приличную наградную колодку на его кителе. Поняли, воевал наш комбат классно. Мы все еще продолжали стоять по стойке «смирно». Комбат с нами поздоровался, а сержант Храмов доложил ему, что мы, молодые солдаты, изучаем Уставы.

Тепляков сразу расположил нас к себе. Началась непринужденная беседа, комбат одновременно проверял знание Устава. Задал вопрос: «Что такое часовой?» Рядом со мной за соседним столом старослужащие Данилин и Шимкус трудились над очередным выпуском стенной газеты. Они меня толкают: «Давай, не стесняйся», а мне и хочется, и колется. Уставы к тому времени мы хорошо знали. Командир обвел взглядом нашу группу и, наверное, заметив мое замешательство, дал мне слово. Я встал, представился и бойко ответил на вопрос. И другие солдаты оказались на высоте. Уходя, командир батареи похвалил нас и пожелал как можно быстрее влиться в коллектив батареи.

В войсках перед каждым учебным годом проверялась боевая готовность, в частности подъем по учебной тревоге и выход в район сосредоточения.

Как-то во время вечерней поверки среди личного состава прошел слух: завтра дивизион поднимут по учебной тревоге. Для нас, молодых, это было очередное новшество, и мы стали расспрашивать старших товарищей, как себя нужно вести в такой ситуации. Утром нас разбудили словами: «Батарея, подъем! Учебная тревога!». Расположение стало напоминать муравейник, где каждый делал свое дело. В первую очередь занавесили окна. Соблюдалась маскировка. Я волновался, однако оделся не позднее других солдат. Взял из пирамиды рюкзак, автомат и стал в строй. Офицеры все наши действия сверяли по секундомеру.

Старшина батареи принял доклады от заместителей командиров взводов. Затем прошелся вдоль строя, кому-то из молодых помог разобраться с рюкзаком и скомандовал батарее следовать в автопарк к хранилищу самоходных установок. Там нас ожидал командир батареи. Старшина отдал рапорт о прибытии батареи. Комбат посмотрел на часы, но личному составу замечаний не сделал. Значит, батарея уложилась во время, отведенное для мероприятия.

Во главе с комбатом мы «пеше по-танковому», есть такой термин у танкистов, вышли в район сосредоточения нашей батареи. До района было километров пять. В лесу стали рыть окопы, не каждый для себя, как пехота, а укрытия для самоходок — такой глубины, чтобы эта махина могла полностью в нем поместиться. Эти капониры рыли практически до обеда. Мы старались что было сил и, конечно, устали. Комбат объявил перерыв, сам с офицерами проверил и оценил проделанную работу. Поступила команда зарыть эти окопы. «Вот это да, зачем же было тогда их рыть до седьмого пота», — мы искренне возмутились. «Если их не зарыть, то к концу вашей службы в этом районе будут одни окопы, и местному руководству это не понравится. Так что, молодежь, работаем без лишних слов», — сказал сержант Храмов. «А нужно это для сноровки и тренировки и чтобы служба медом не казалась», — добавил старшина батареи Кривопалов.

В расположение возвращались опять же с песней. В казарме почистили оружие, привели себя в порядок и услышали долгожданную команду «Строиться» для следования на обед. Даже про усталость забыли, в строй стали раньше ветеранов. «Проголодались?» — спросил старшина. «Так точно!» — ответили мы честно.

День за днем мы учились военному делу в составе батареи в основном на танкострелковом городке. Не забывали с нами проводить занятия и по наземной отработке элементов прыжка, все же мы служили в Воздушно-десантных войсках.

Как-то во время вечерней поверки в батарею зашел лейтенант Косульников, дежурный по дивизиону, и сделал объявление: завтра утром молодежь дивизиона выезжает на аэродром Кидейняй для совершения парашютных прыжков, отъезд от склада хранения парашютов. Конечно, лейтенант испортил нам настроение. Старшина тут же нам выдал теплое обмундирование и валенки. На улице была минусовая температура, да и снега было много.