Эрик Валлен - Я – доброволец СС. «Берсерк» Гитлера Страница 6

Это напоминание о «Тигре», новейшей 69-тонной модели танка, которую ни русское, ни американское, ни британское оружие не могло даже поцарапать, кажется, возымело свой эффект, потому что большевики прекратили свои шутки. Разговор снова перешел на относительно нейтральные темы.

Потом они предложили обменяться рождественскими подарками. Им особенно хотелось, чтобы этими подарками были сигареты и табак. Но, нет, мы уже успели со всем отвращением познакомиться с их  махоркой  (разновидность трубочного табака), ужасной коричневой дрянью, которую, наверное, можно курить, только когда заканчивается вообще все, даже собранный в лесу и высушенный мох… Нет, это не то, чего нам хотелось!

– Отличные папиросы, – предложил один из голосов с другой стороны насыпи. – Хороший сорт «Авиатик».

«Авиатик», как мы знали, – это была одна из самых лучших марок сигарет у русских.

– Хорошо, – сказал один из наших солдат, который уже пытался выменять упаковку своего пересушенного табака на нормальный у своих. – Вы получите пачку хорошего немецкого табака за четыре пачки вашего «Авиатика».

В любом случае даже его дурной табак был во много раз лучше махорки , так что это был справедливый обмен.

Они оба выбрались из окопов и приблизились друг к другу. Это была странная встреча Запада с Востоком: высокий эсэсовец в белом маскировочном костюме, словно бросающий вызов смерти своей полубеспечной и, может быть, излишне самоуверенной походкой. «Идущие на смерть приветствуют тебя», – как бы говорил он. И крепкий русский боец, похожий на эскимоса в подбитой ватой форме, идущий, будто катясь по снегу. Едва они подошли ближе друг к другу, между ними просвистела пуля – выстрелил кто-то с дальних постов, кто не знал, что происходит здесь, между нами, но увидел идущие друг к другу фигуры. Они отскочили друг от друга, как мячики, и огромными шагами понеслись под прикрытие своих окопов, потому что с разных сторон замелькали вспышки.

– Ну что, в штаны наложил? – прокричал кто-то поспешно вернувшемуся посыльному, злому и смущенному от страха, который пробормотал в ответ что-то неразборчивое, но, разумеется, непристойное.

Пока мы тут общались с нашим смертельным врагом на вполне мирном уровне, об этом разговоре успели донести в штаб дивизии, и, подозревая здесь какой-то подвох, командир дивизии отдал приказ нацелить на наш участок насыпи все возможные орудия, готовые к залпу в любую секунду. Но все оставалось спокойным, и вскоре наступила тишина. Приближался рассвет, и скоро большевикам нужно будет отступить с передовых позиций, если они не хотят оказаться похороненными в промерзшей Курляндской земле.

Глава 2 Финал в Курляндии

Еще несколько дней наша рота оставалась на каменистых холмах Бункаса – крошечной точки на карте. За это время решительно ничего не случилось. Пулеметные гнезда, которые иваны устроили в неприятной близости от нас накануне Сочельника, были превращены в развалины нашими минометами.

2 января из штаба дивизии пришел приказ захватить пленного в нашем секторе. Дело в том, что целая русская армия исчезла с линии фронта южнее нас, буквально растворилась в воздухе. Поэтому командование опасалось, что эта армия переброшена на наш фронт и в скором времени следует ожидать крупного наступления. Поэтому требовался «язык», чтобы прояснить ситуацию.

Разведывательная группа в составе восьми человек из моей роты отправилась в путь. Ее целью было пулеметное гнездо русских, укрытое под группой деревьев примерно в 100 метрах от наших траншей. Перед этим восемь моих добрых старых 80-мм минометов открыли огонь, чтобы изолировать цель с флангов и тыла. Потом к нам присоединились тяжелые пехотные пушки, и русский пулеметный расчет оказался практически отрезан от своих. На рассвете наши разведчики вернулись.

Пока минометы и пушки прижимали русских к земле, наш патруль быстро двигался вперед. Все сработало отлично, кроме последнего броска. Когда до русских оставалось всего несколько метров, стало ясно, что местность плотно заминирована. Одна за другой мины взлетали в воздух. Русские получили предупреждение и пустились наутек. Один из наших солдат успел схватить русского за ногу, но в тот же момент наступил на мину. Один человек погиб, а остальные семеро вернулись ни с чем, зато все получили ранения разной тяжести.

Ночью соседняя рота также попыталась решить эту задачу. Их группе повезло больше, и она захватила русского. Но по пути обратно к нашим траншеям пленник сумел подобрать нож, улучил момент, когда за ним не следили, и перерезал себе горло. Он умер, не издав ни звука. Два эсэсовца, карауливших его, с головы до ног были перепачканы кровью.

Через два дня нас сменили, и мы покинули Бункас, настоящую смертельную ловушку. Деревня лежала на открытой местности без всякой связи с тылом, кроме как под покровом ночной темноты. Нам повезло выбраться оттуда, прежде чем иваны закончили копить силы для большого наступления на этом участке, о чем мы узнали позднее. Тем, кто нас сменил, буквально через несколько дней пришлось лицом к лицу встретить шторм, и вряд ли хоть кто-то из них остался в живых.

5 января стало днем отдыха. Никаких караулов в промороженных каменистых траншеях и лисьих норах, где вы могли ощутить, как холод медленно, сантиметр за сантиметром, ползет вверх по вашим ногам. Никаких обстрелов, никаких коварных снайперов, ни внезапных атак истребителей-бомбардировщиков. Ты снова можешь нормально вымыться, побриться и поваляться в тишине и покое и сигаретой в отмытых пальцах. Нервное напряжение и ощущение постоянной опасности линии фронта исчезли. Чертовски приятно было снять пропотевшую форму и надеть свежее белье. Мы занялись чисткой оружия, а потом отправились во фронтовой кинотеатр. Грохот орудий долетал издалека неясным бормотанием. Но во второй половине дня русская артиллерия открыла огонь из всех стволов, сыграв зловещую увертюру перед предстоящим наступлением.

В прекрасно протопленном кинозале на чистом белом экране показали последний выпуск новостей с сообщениями о событиях на других фронтах. Мы видели аккуратно одетых, чистых и сытых людей в уютных залах с коврами и креслами, сияющими лампами, книгами и музыкой. Они ели прекрасную еду из фарфоровых тарелок, а еще серебряные вилки, накрахмаленные скатерти… месяц за месяцем мы лежали под открытым небом в грязи и снегу, смерть уносила наших товарищей, и все время мы видели людей только в фельдграу. Небритые, грязные и уставшие, мы доходили буквально до последнего предела.

Проспав всю ночь, не слыша грохота канонады, рота на следующий день отправилась на фронт для решения очередной задачи. Короткий отдых помог нам восстановиться, и после прибытия в сектор Приекуле, который находился в 40 километрах восточнее порта Либава, мы начали обустраиваться, как могли. Мне указали позицию для моего взвода на обратном склоне холма. Кроме наших 80-мм минометов у нас было около 30 реактивных минометов «Вурфрамен 40», прозванных «Ходячими штуками» в память о знаменитом пикировщике. Это было новое оружие, состоявшее из простой деревянной рамы со снарядом калибра 280 мм и весом 82 килограмма.