Владимир Стеженский - Солдатский дневник Страница 6

Прослушали вчера и сегодня напутственные лекции генерала. В нашей будущей профессии не должно быть никаких ссылок на мораль, прямоту, порядочность и тому подобные принципы, которые хороши только в их абстрактном значении. Для меня это не было чем-то новым или противоречащим моим собственным убеждениям. Я давно считал, что цель оправдывает средства. Вот Нинке моей эти откровения пришлись бы не по нутру. Так что хорошо, что она не поступила на эти курсы.

6.01.42.

Нога все болит и болит, хромаю, как фавн. По всей видимости, восьмого не уеду. О, тысяча дьяволов!

Получил вчера письмо от Нинки, она уже в Ашхабаде. Слава Богу, теперь за нее спокоен. И вчера же получил потрясающее известие: Артур эвакуировался в Башкирию. Бежать из Москвы в эти трудные дни! Вряд ли можно подобрать соответствующее этому поступку слово. После всех разговоров, которые мы с ним вели на эту тему. Не могу в это поверить. Впрочем, может у него было, как у меня, ведь и обо мне ходили такие же слухи.

9.01.42.

Вчера уехала моя группа. Проводил Бочарова, Шаховича и всех наших. Когда же меня вывезет отсюда кривая? Вчера было у меня все начальство. Решили направить меня в куйбышевский госпиталь, обещали дать валенки и все такое прочее. Дай-то Бог, а то здесь совсем загнуться можно от тоски и голода, ведь в столовой почти ничем не кормят, даже хлеба не дают. Я питаюсь преимущественно луком и сухарями.

12.01.42.

Слава тебе, Господи, отбыл. Сейчас еду на санях вниз по матушке-Волге. Изумительно красиво и величественно! С одной стороны Жигули, поросшие лесом и покрытые мохнатым снегом, а с другой — бесконечная белая равнина. Ночевали в одном селе. Как приятно после долгого пребывания на холодном ветру посидеть у горячей печки за стаканом чая.

В эту минуту сижу в избе, в селе Ширяево (приятное сердцу название, напоминающее Ширяево поле рядом с нашим Институтом), готовлюсь лечь спать, ибо выедем мы отсюда ночью. В Куйбышеве пойду в госпиталь, дали направление. Постараюсь сходить в театр, в кино и еще куда-нибудь. Как хорошо, что я еду отдельно ото всех, без начальства. Еду на Южный фронт, в Каменск под Ростовом-на-Дону.

14.01.42.

Я в Куйбышеве. Нахожусь в госпитале, куда вчера меня положили. Едва сюда добрался, так скверно себя чувствовал. К ноющей ноге прибавился еще живот, голова кружилась, и я едва передвигал ноги. Ходил по городу в поисках пищи. По дороге видел людей, тащивших откуда-то бублики и белые булки, но все магазины пусты, а там, где было что-то, стояли такие очереди, что я не решился даже близко подойти. Ни в одну столовую меня не пустили, несмотря на мое фронтовое свидетельство. Вообще, отношение к военным здесь паскудное. При мне вожатая трамвая чуть не сбросила на улицу одного раненого командира, который пытался войти через переднюю площадку.

Ходил я так, ходил, пока не встретил наших — Бочарова и других. Они меня подкормили печеньем, конфетами и даже угостили половинкой пирожного.

Сколько я пробуду в этом госпитале, никому не известно. Вероятно, не так просто отсюда выбраться. И как поддерживать связь с Москвой, Ниной, не знаю. Да еще мое зимнее гражданское барахло беспокоит: я сдал его на хранение в Дом крестьянина, боюсь, как бы его не сперли.

17.01.42.

Медленно ползут дни, скука одолевает жуткая. Хорошо, что последние дни вечерами было кино. Кормят тут скверно, мало и невкусно. Постоянное ощущение голода. И это в военном госпитале! Нет, бежать отсюда ко всем чертям! Лечат меня хлорированным углем, вроде помогает. Средство это новое, так что я здесь в роли подопытного кролика.

Эх, попасть бы сейчас в Москву! Как я соскучился по дому! Где-то сейчас мой Вовка? Когда получу от него хоть какую весточку. Вспомнил я наше старое доброе время, наш 10 «Б», как ходили мы в «Автомат», как выпускали газету. А наши вечера… традиционные елки, встречи Нового года…

Когда же кончится эта война! Двигаемся вперед мы медленно, а как весной будет? Ведь нужно хлеб сеять, картошку сажать. На старых запасах далеко не уедешь. Картошка уже по 40 рублей ведро, а с каждой неделей будет все дорожу. Как-то там мама и все наши? Туго им приходится. Скорей бы получить деньги, пошлю тогда сколько-нибудь. А как моя Нинка… Да, черт побери, трудное сейчас время.

Читаю сейчас Гейне. Какие замечательные стихи! У меня с собой его маленький сборничек, еще из Москвы взял.

21.01.42.

Дела у меня ничего, может, скоро выпишут. Скорей бы! Здесь холод собачий, не лучше, чем в нашей ставропольской санчасти. Да и кормят паршиво. Читаю все, что попадет под руку. Очень понравился рассказ Лавренева «Чертеж Архимеда», хотя, если хорошенько подумать, вроде нет в нем ничего особенного, но, когда читаешь, восхищаешься большим мастерством автора.

А сейчас читаю литературные заметки Пушкина. Я прочитал их впервые два года назад. Какая блестящая публицистика, какая глубина мысли! Ирония Пушкина всегда величественно благородна, без крикливой раздражительности Много интересных наблюдений:

«Однообразность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного», или: «Есть два рода бессмысленности: одна происходит от недостатка чувств и мыслей, заменяемого словами, другая — от полноты чувств и мыслей, но недостатка слов для их выражения».

22.01.42.

Холод здесь собачий — 7–8 градусов, а на улице минус сорок. Чтобы как-то согреться, целый день сплю, даже бока болят. На днях по радио, если не ослышался, выступал Долматовский. А ведь его считали погибшим. Как хорошо, если это действительно он выступал. Талантливый поэт, от него многого можно ждать. У меня с собой книжечка его стихов, привезенная из Москвы.

25.01.42.

Сегодня температура в палате упала до рекордной цифры: 6 градусов. Приходится все время лежать в постели, укрывшись всем, что попадает под руку. О, сто дьяволов, долго ли они будут морить нас холодом!?

Читаю сейчас «Избранные места из переписки с друзьями». Какая жуть! Даже нельзя себе представить, что это писал Гоголь. Сколько ханжества, пресмыкательства, что и читать противно. Имеющиеся блестки мысли (особенно в статье об особенностях русской поэзии) тонут в мутной пене самых диких откровений.

Скорей бы выписывали, нет сил лежать в этом бардаке. Белье постельное не меняют, кормят сверхскверно, словом, полный кошмар!

28.01.42.

Последние запасы моего терпения истощаются. До чего же здесь бардак! Ходят разные комиссии, что-то проверяют. Сплошная комедия. Хорошо, что хоть малость подтопили, а то бы совсем окоченели. Нога болит, опять ухудшение. От бешенства готов перекусать всех врачей или оторвать эту чертову ногу! Впрочем, отрывать жалко, еще пригодится.