Макс Гофман - Война упущенных возможностей Страница 6

Из поступивших до 14 августа о неприятеле сведений вытекало, что противник с большими силами наступает южнее и севернее Роминтенского леса и что особенно оживленную деятельность он проявляет южнее этого леса. Отсюда командование армией заключило, что виленская армия, как это всегда предполагалось, выступила раньше варшавской. К тому же сведения летчиков по-прежнему подтверждали, что на путях с юга никакого движения не замечается. Командованием принято было решение расположить главные силы армии для атаки против виленской армии.

Ввиду предстоящей битвы штаб армии был переведен вечером того дня из Мариенбурга в Бартенштейн.

17 августа генерал-майор граф Вальдерзее, к великому своему удивлению, получил донесение от начальника штаба 1-го армейского корпуса о том, что генерал Франсуа не выполнил данного ему приказа, перешел с большей частью своих сил в наступление и под Сталюпененом вступил в бой. Командование армией распорядилось по телефону и телеграфу прекратить бой. Генерал-квартирмейстер Грюнерт послан был на автомобиле к генералу Франсуа, чтобы лично передать последнему этот приказ.

По поводу самовольных действий генерала Франсуа невольно напрашивается сравнение с событиями, имевшими место в союзной австро-венгерской армии в битве под Львовом. Там генерал Брудерман также имел приказ приготовиться со своими войсками и выжидать, но в нападение перейти лишь тогда, когда получено будет распоряжение Верховного командования. Вопреки ясно выраженному приказанию генерал Брудерман самовольно перешел в наступление и тем самым значительно посодействовал потере Львовского сражения. Не могу судить о том, можно ли было путем энергичного вмешательства Верховного командования удержать Брудермана. В случае с генералом Франсуа все-таки удалось вовремя вывести корпус из сферы огня.

Прекращенный таким образом бой при Сталюпенене являлся сам по себе полным успехом, одержанным 1-м армейским корпусом. Превосходные силы русских были отброшены, несколько тысяч было взято в плен. Тем не менее, в связи с общей обстановкой, это было ошибкой. 1-й армейский корпус, хотя и победоносный, понес все-таки потери в людях и снаряжении и, что всего важнее, растратил физические силы, которые следовало бы поберечь для главной битвы. Кроме того, совсем не в наших интересах было препятствовать продвижению вперед виленской армии. Напротив, чем скорее она подвигалась, тем легче нам удалось бы ее разбить, прежде чем подоспеет с юга варшавская армия.

Тем временем продолжалось планомерное развертывание армии на линии реки Ангерап.

Рано утром 19 августа сам командующий отправился в Даркемен для совещания с генералом Макензеном и затем отбыл со штабом в Норденбург.

В полдень 19 августа у командования создалось впечатление, что русские войска, наступавшие к северу от Роминтенского леса, достаточно приблизились, и был дан приказ перейти в наступление.

Согласно приказу, 8-я армия рано утром 20 августа вступила в бой. К концу дня вырисовалась такая картина: наше правое крыло, под начальством генерала Отто фон Белова, разбило противника; также и левое крыло генерала Франсуа победоносно подвигалось вперед. Зато центр, предводимый генералом Макензеном, сначала потеснив русские части, наткнулся потом на хорошо оборудованную русскую полевую позицию. Войска Макензена, не выждав надлежащей артиллерийской подготовки, ринулись в бой, но, потерпев тяжелые потери, не могли продвинуться вперед. В три часа пополудни штаб корпуса сообщил, что корпус разбит и что положение серьезно. 3-я резервная дивизия (ген. фон Морген) была двинута из Летцена командующим армией лишь в полдень 20 августа, так как обстановка южнее Роминтенского леса была еще не выяснена. Таким образом, с результатом вступления в дело этой дивизии можно было считаться не ранее утра 21 августа. Несмотря на неудачу корпуса Макензена, битва развивалась для 8-й армии благоприятно. Продолжая наступление, можно было надеяться достичь решительного успеха путем охвата обоих неприятельских флангов.

Около 7.30 часов вечера я стоял с генерал-майором Грюнертом на пороге нашего рабочего кабинета в Норденбурге. Мы только что обсудили с ним благоприятные виды на продолжение битвы на следующий день, как поступило донесение от генерала Шольца о том, что варшавская армия силой от четырех до пяти армейских корпусов перешла передовыми отрядами германскую границу на фронте Сольдау – Ортельсбург.

Обращаясь к генералу Грюнерту, я сказал: «Боюсь, что нервы командующего и начальника штаба не выдержат при таком известии. Я бы охотно скрыл его. Мы бы тогда завтра закончили битву и лишь потом обратились бы против варшавской армии». Генерал Грюнерт ответил: «Неужели вы решились бы скрыть от начальника штаба столь важное известие?»

Конечно, Грюнерт понимал, что я это говорил не серьезно. В это время командующий армией вышел с начальником штаба из своих комнат, бывших рядом с нашим помещением; сразу же по выражению лиц их обоих я понял, что известие было получено также и ими. Генерал Притвиц пригласил нас к себе.

«Господа, – сказал он, – вы ознакомились, как я вижу, с донесением и понимаете, что, если мы продолжим сражение, варшавская армия пройдет нам в тыл и отрежет от Вислы. Поэтому наша армия прекратит сражение и отойдет назад за Вислу».

Генерал Грюнерт пытался доложить наше общее мнение о создавшемся положении: битва при Гумбиннене развивается благоприятно; в два-три дня мы могли бы покончить с виленской армией и тогда найти еще время обратиться против варшавской; пока же генерал Шольц должен держаться со своим корпусом один.

Генерал фон Притвиц коротко оборвал доклад генерала Грюнерта и заявил, что решение отойти за Вислу им принято окончательно; что за тактические командные решения отвечает только он сам с начальником штаба, а не обер-квартирмейстер и не старший офицер для поручений.

Со своей стороны, граф Вальдерзее тут же приказал мне изготовить надлежащие распоряжения по отходу армии за Вислу. Я ответил, что непосредственный отход я не считаю возможным и что поэтому прошу мне указать, как мыслит себе командующий такой отход.

Последовал обмен мнениями по вопросу о способе выполнения отхода. Я и генерал Грюнерт с циркулем в руках доказывали, что просто отход за Вислу фактически невозможен, что придется отойти с боем, так как левый русский фланг оказывается ближе к Висле, чем мы; что, следовательно, необходимо остановить наступление варшавской армии и что всего лучше это сделать атакой против левого крыла этой армии.

Генерал фон Притвиц, потерявший, как и граф Вальдерзее, на мгновение самообладание, согласился с необходимостью предложенной нами меры. Он, правда, остался при своем мнении насчет того, что битву с Ренненкампфом следует прекратить, но отказался от отхода за Вислу и согласился с нашим мнением о том, что нужно ударить по левому крылу варшавской армии. На основании этого видоизмененного решения даны были вечером 20 августа предварительные распоряжения, наметившие основные линии битвы при Танненберге. Таким образом, предварительный план был уже создан тогда.