Майкл Уайт - Джон Р.Р.Толкиен. Биография Страница 6

Научившись читать, Рональд стал не просто фантазировать, а сочинять целые сказки о великанах и драконах. Мать поощряла его и знакомила с лучшими детскими книгами того времени. Он прочёл и «Остров сокровищ», и «Алису в стране чудес», и старинное предание о Гамельнском крысолове. Но больше всего семилетнему Рональду пришлась по душе «Красная книга сказок» Эндрю Лэнга[5]. Лэнг, шотландский учёный, коллекционировал и адаптировал для детей народные сказки, и его сборники волшебных историй пользовались большой популярностью. Рональд обожал их и без конца перечитывал — в особенности те, в которых повествовалось о драконах и морских змеях, о чудесных приключениях и подвигах благородных рыцарей.

Так Толкиен пристрастился к чтению, а вскоре Мэйбл обнаружила в нём и врождённую способность к иностранным языкам. Она сама обучала обоих сыновей, и когда Рональду исполнилось семь лет, стала преподавать ему французский и начатки латыни, которой он немедленно увлёкся. В тот же период Мэйбл, которая сама была способной пианисткой, попыталась привить мальчикам интерес к музыке. Хилари оправдал её надежды, но Рональда игра на фортепиано не привлекла.

Может показаться странным, что Толкиен, вложивший в уста эльфов и хоббитов так много замечательных стихов и песен, сам остался равнодушен к музыке на всю жизнь. Он редко ходил на концерты; его жена Эдит превосходно играла на фортепиано, но он почти никогда её не слушал; джаз, джайв, и поп-музыка его раздражали; а однажды он даже заявил, что детский хор в церкви, которую он посещает, только портит богослужения. Судя по всему, музыка так никогда и не вошла в круг его художественных интересов[6].

Жизнь в Сэйрхоуле текла мирно и счастливо. Рональд любил эту деревушку, а его фантазии теперь питались чудесными образами сказок и старинных легенд. И время это он до конца дней вспоминал как самую безмятежную и блаженную пору своей жизни. А воспоминания о Южной Африке изгладились; быстро потускнел в памяти и образ отца, с которым Рональд в раннем детстве общался очень мало. Детством для Толкиена стала именно жизнь в Сэйрхоуле с братом и нежно любимой матерью, а всё то, что было раньше, значения не имело.

Но длиться вечно эта волшебная пора не могла — и настал день, когда жизнь юного Рональда снова переменилась. На исходе тысяча девятисотого года, когда Рональду вот-вот должно было исполниться девять, Мэйбл с детьми вернулась в Бирмингем.

И на то были свои причины. Прежде всего, Мэйбл хотела, чтобы мальчики ходили в городскую школу. В 1899 году Рональд держал вступительные экзамены в престижную классическую школу короля Эдуарда, в которой когда-то учился его отец. Он потерпел неудачу, но на следующий год успешно сдал экзамены и в сентябре 1900 года начал посещать занятия. Однако школа находилась в четырёх милях от Сэйрхоула, а оплачивать поездки на поезде Мэйбл не могла, так что Рональд был вынужден каждый день проходить пешком в общей сложности восемь миль. Долго так продолжаться не могло, и Мэйбл решила, что пора перебираться в город, каких бы огорчений это ни стоило её мальчикам.

Но ещё более веским в глазах Мэйбл было другое основание для переезда. Дело в том, что ещё в 1899 году она встала на путь обращения в католичество, а ближайшая католическая церковь находилась в центре Бирмингема.

Прежде Мэйбл была верной приверженкой англиканства, но нетрудно понять, почему именно в лоне католической церкви она попыталась обрести утешение после безвременной смерти мужа. Рональд и Хилари довольствовались общением между собой, но у Мэйбл было не так уж много друзей. Со своей семьёй, в особенности с сестрой Джейн, она поддерживала близкие отношения, но с родными мужа была знакома плохо. Дед Рональда по отцовской линии умер полугодом раньше Артура, а со свекровью, Мэри Толкиен, Мэйбл так и не нашла общий язык.

О повторном замужестве Мэйбл Толкиен не желала и думать. Да и шансов найти нового жениха у неё практически не было. Тридцатилетняя вдова, живущая в деревне с двумя детьми и без гроша за душой, не могла считаться завидной невестой. Но Мэйбл это ничуть не смущало: она хотела воспитывать сыновей так, как сама считала нужным, а будучи женщиной сильной и независимой, не видела смысла выходить замуж только ради того, чтобы у мальчиков появился отчим.

И всё же Мэйбл не смогла полностью оценить последствия своего решения. Она не предвидела, что своим обращением в католичество восстановит против себя всю семью. Отец Мэйбл, Джон Саффилд, был воспитан в строгой методистской вере, а позднее стал унитарием. Католическую церковь он ненавидел всеми фибрами души, и «отступничество» дочери возмутило его донельзя. С неодобрением отнёсся к поступку Мэйбл и её зять, Уолтер Инклдон, когда-то навестивший Толкиенов в Блумфонтейне.

Уолтер нажил довольно заметное состояние на удачных капиталовложениях и теперь считался одним из столпов англиканской общины Бирмингема. Обращение Мэйбл в католичество не только задело его лично, но и поставило под угрозу его положение в обществе, а потому он тотчас же лишил свояченицу и племянников того небольшого пособия, которое выплачивал им после смерти Артура. Мэйбл и до того едва сводила концы с концами, а теперь и вовсе оказалась на грани нищеты.

Но эта всеобщая враждебность, разумеется, только подтолкнула её в объятия «папистов». С 1900 года она почти перестала общаться с отцом и зятем, а также и с Мэри Толкиен, ещё одной убеждённой противницей католицизма. Из всех родственников она теперь поддерживала связи только с братом и сестрой.

С личной неприязнью со стороны большинства родных ещё можно было смириться, но финансовые трудности казались почти неразрешимыми. Устроиться на работу Мэйбл не могла, так как никому не желала доверить присмотр за Рональдом и Хилари. В конце концов она решила, что сможет обходиться малым, если будет вести хозяйство экономно. Единственной статьёй дохода остались скудные дивиденды от вложений Артура. Мэйбл сняла дешёвый домик в районе Моузли — убогий и мрачный, с грязными тюлевыми занавесками на узких оконцах. Это место надолго запомнилось Толкиену как «ужасная дыра».

Но здесь они прожили лишь несколько месяцев, так как выяснилось, что дом идёт под снос. Из Моузли они перебрались в район станции Кингз-Хит и, таким образом, оказались всего в нескольких кварталах от Саффилдов. Но Мэйбл путь в родительский дом был заказан, и мальчики могли навещать дедушку с бабушкой только в сопровождении тётушки Джейн. Детям новое место пришлось по вкусу: прямо за оградой сада проходила железная дорога, а чуть поодаль была станция, где поезда делали последнюю остановку на пути к главному бирмингемскому вокзалу. Таким образом, в жизни Рональда и Хилари появилось новое развлечение. А Мэйбл этот дом нравился тем, что по соседству с ним стояла католическая церковь Святого Дунстана, которую мальчики вслед за матерью начали посещать с 1901 года.