Геннадий Моисеенко - Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет! Страница 6

5. Весенние всполохи в судьбе отцов

Весна 44-го началась несказанной радостью в моей душе. Отец с Андреем Павловичем едут в Бердянск для подготовки партийной конференции и хотят взять меня на родину предков. Но опасная дорога, вся изрытая воронками, с остатками мин и снарядов, вызывает опасения. И они уезжают сами. Опасения подтвердились – отец возвращается с шишками и ссадинами. Шофер, объезжая воронку, не справился с управлением.

Наступает время партийной конференции, а дорога такая опасная, что необходимо срочное проведение восстановительных работ. Скоро приходит и мой черед, я уже в машине, мчащейся в этот небольшой приморский портовый город, где весной 1918 года развернулась цепь революционных событий, потрясших весь юг Российской империи, и вместе с ним жизнь и судьбу моих предков. Вот он и морской Бердянский залив, и порт, с маленьким буксиром, швартующим к пирсу баржу с солью и рыбой. Морская зыбь с плавно качающимися чайками на морской волне, в отблесках заходящего солнца, ласкающая мягкой морской волной борта полузатонувших кораблей, оставленных отступающим противником.

Вот здесь, в этом морском воздухе, пахнущем солью и рыбой, разворачивалась нелегкая судьба моих предков. Дедушка, Петр Моисеенко, родом из Черниговских казачьих поселений, депортированных в Бердянский уезд ещё в период ликвидации украинского казачества в царские времена, которые следовали один за другим, начиная со времен Екатерины II, обосновался в селе Новоспасском. Памятуя свой казачий нрав, долго не уживался с местными помещиками, его новыми хозяевами, и ушел в Бердянск, как только на заводе английского предпринимателя Гриевза начался набор рабочих. Обстановка на заводе Гриевза, да и других бердянских предприятиях, и Матиаса, и Горохова, была довольно революционна. Рабочие там получали первые навыки борьбы от большевистских групп, создававших революционные настроения. Вот там он и встретил, ещё совсем юную, мою бабушку Катю, сверловщицу этого завода, недавно переехавшую в поисках работы вместе с семьей из голодной, в то время, Курской губернии.

Дедушку рано забрали в армию, в 1912 году, и определили служить в Черниговский полк. Этот полк отличался революционными настроениями, ещё в тот предвоенный период. В 1915 году, в разгар войны, полк за отказ идти в наступление был расформирован и дедушка попал в 46-й Бердянский запасной полк, где, невзирая на все старания царских властей, уже в 1916 году началось революционное брожение.

Это брожение быстро перекинулось на заводской рабочий класс. Завод Гриевза лихорадило, начались увольнения и бабушка, дети которой умирали после родов от болезней и недоедания, ушла работать в барское поместье в Миллерово.

Старый барин, выходец из немецких баронов, редко бывал в своём поместье. В округе пошаливали крестьяне, требующие раздела помещичьей земли. Но молодой барин часто наезжал на своей тройке гнедых, требуя с управляющего доходы. Он сразу чинил суд и расправу над работниками поместья и окрестными крестьянами, в стиле старых крепостнических, феодальных привычек, когда казацкая нагайка была основным методом выколачивания дохода.

Его короткие усы топорщились, лицо искажалось, когда нагайка со свистом вышибала недоимки. А, как только степь вспыхивала красным всполохом крестьянского бунта, его тройка уносилась в пределы Александровска под защиту царской охранки. А когда произошла Февральская революция в Петрограде, в Бердянске, вслед за заводскими забастовками, начали создаваться Советы.

Солдаты 46-го полка примкнули к революционному народу, захватили оружие и появились в окрестных деревнях. Тут и вспыхнула, как разливанное море, весенняя заря красной крестьянской свободы, зародившаяся ещё в период керенщины, и разлилась Советским морем весной 1918 года. Крестьяне, измученные безземельем, вековым помещичьим террором, смели помещиков и бросились делить помещичью землю. А съезд Советов Бердянского района, уже в феврале 1918 года, поддержал это движение и принял решение о конфискации помещичьих земель. Тут и бабушка моя, Екатерина Тихоновна Моисеенко работавшая на помещичьем подворье, как кормилица и нянька, получила свой надел.

Этот надел, в период промышленного спада и начавшихся повсеместных увольнений, позволял выжить семье, дети которой, так страдали от голода, что из восьми человек, рожденных бабушкой, выжили всего двое. Вот тогда они, собрав последние копейки, влезли в долги и купили белого мерина и начали обзаводиться хозяйством. Эта лошадь в бабушкиных рассказах выступала как белый в яблоках сказочный конь, с золотистой гривой и чеканными копытами. Он был надеждой на выживание, но счастье было таким недолгим.

С фронта, пробиваясь на Дон, пришел полк полковника Дроздовского, созданный ещё в царские времена, как карательно-заградительный отряд, для предотвращения развала Царской армии. Он шел, громя Советы и возвращая землю помещикам. Разъезды дроздовцев появились в окрестностях. Начались расстрелы активистов. В мае дроздовцы расстреляли Бердянский Совет, расстрелы прокатились по всем селам уезда, а за расстрелами засвистела всё та же дворянская нагайка, пошли порки крестьян, взявших помещичью землю.

Дедушка, не долго думая, схватил свой кавалерийский карабин, вскочил в тачанку, несущуюся мимо под красным флагом, и был таков. Тачанка унеслась в степь и по оврагам, по буеракам степи закипал красно-казацкий, крестьянский гнев, поднималась степь на борьбу с дроздовцами. А пока по деревням, бело – казацкая нагайка секла и расстреливала крестьян.

Чайки над морем кричали.Выли в степи кобели.Злою казацкой нагайкойБабушку Катю секли.Били за счастье! За волю!Били, чтоб землю сдала.Били, чтоб жизнь свою барам,Всю до крови отдала.

А в это время в Петрограде, оторванная от реальной действительности, поэтесса Марина Цветаева пела золотую песню этим белым полкам, как белым лебедям её поэтического воображения.

И уже позже, нахожу стихи Отца, который ещё в детстве пережил весь ужас карательной экспедиции дроздовцев, боль и обиду за унижение своей матери и его душа обиженная этой расправой с болью и обидой писала.

П. Моисеенко – солдат Черниговского полка Императорской армии. 1912–1914 гг.

Не лебедей это белая стая,Коршунов злобных стая косая.Белым виденьем – страх упаси,Тело крестьянское рвет на Руси!Старого мира сильный укус,Молодость красная – Вот наш Иисус!

Так и шли эти два года – с постоянной сменой властей, с их белым террором, репрессиями и жестокостью. Когда в город периодически входили то войска белого генерала Май-Маевского, сменяемые анархическими отрядами батьки Махно, то Деникинское наступление захлестывало город.