Н Дубинин - Разведчик Четвертого прапора Страница 6

В полицаи пошел другой старшеклассник - Криворук Колька из большого и недоброго рода Криворукое. Всю жизнь они искали каких-то особых дорог в жизни. Если турбовчане создавали колхоз, то Криворуки дольше всех держались за единоличное хозяйство. Если все люди работали в колхозе добросовестно, то Криворуки, тоже вступив туда в конце концов, уклонялись, выгадывали, искали дела полегче. Если колхозники собирались вместе попраздновать, попеть добрые украинские песни, то Криворуки устраивали там скандал, потому что считали себя чем-нибудь обиженными. А теперь вот Кольку Криворука прельстила возможность "выдвинуться" в полицаи.

Под стать Мишке и Кольке подобрались еще парни. А во главе их Мюллер поставил Чекину - бывшего махновца.

И вот пошли эти недобрые люди по дворам - учитывать население, выявлять коммунистов, отбирать для немецкой армии продовольствие. Кто из подлого тщеславия! Кто сводил счеты с Советской властью. А кто и просто хотел погреть руки. Везде, где побывали предатели, слышались плач и проклятия.

И когда ушли они от Григория Филипповича Безвершука, то в кладовой его тоже не осталось ни зерна, ни муки, ни картошки.

7

В фильмах немецкой военной хроники нередко можно было увидеть начальника штаба верховного командования вооруженных сил гитлеровской Германии генерал-фельдмаршала Кейтеля. У него была благообразная внешность школьного учителя или провинциального врача. Но это по предписанию Кейтеля военнослужащий германской армии мог безнаказанно совершить в России преступление, расстрелять любого человека.

В сентябре 1941 года Кейтель снова разъяснил солдатам гитлеровского вермахта, что человеческая жизнь в оккупированных странах ничего не стоит и что "устрашающее воздействие немцев на народы этих стран возможно лишь путем применения необычайной жестокости". На Винничиие, в двух километрах от села Коло-Михайловки, в небольшой роще у дороги Винница - Киев, построил свою ставку-крепость Гитлер. Неподалеку от нее выбрал место под штаб-квартиру Геринг.

Чтоб сохранить тайну этих объектов, немцы убили тысячи русских пленных, строивших их, снесли с лица земли ближайшие деревни. Всех задержанных в запретном районе карали смертью. Неповиновавшихся или заподозренных в связях с партизанами, в сочувствии им уничтожали беспощадно. Сто шестьдесят тысяч человек - каждого десятого жителя области - казнили. Сорок одну тысячу человек уничтожили в самой Виннице.

Турбов расположен в двадцати шести километрах от властного центра. Почти на таком же расстоянии от него была ставка Гитлера. По этой причине на улицах Турбова постоянно разгуливали каратели из гестапо в желтых гимнастерках с короткими рукавами и кожаных трусах-шортах - совсем как в черной Африке в счастливые времена колонизаторских походов. Они и в Россию пришли не шутки шутить. На пилотке - череп. На рукаве - череп. На шее автомат. Поведет автоматом - и нет человека.

Все действия фашистов в Турбове были чудовищны в жестоки. Они грабили, глумились. День и ночь шли аресты. Забузний с полицаями учитывал трудоспособных, гонял их убирать колхозный урожай, грузить в вагоны хлеб.

На заборах и стенах домов один за другим появлялись приказы о регистрации взрослого населения, о новых поставках продовольствия, о запрещении вечером выходить на улицу и о других подобных вещах. Последняя фраза в приказах была стандартна: "За невыполнение - расстрел".

Расстреливали и ночью, в лесу, и днем, на виду у всех. Сплошь и рядом свидетелями этих преступлений были дети.

Вася Безвершук и его дружок-одногодок Станислав Ружицкий пасли корову. Подошел незнакомый мужчина.

- А скажите, хлопцы, нема здесь немцев?

- В поселке много, а здесь не видели.

- А полицаев?

- И полицаев нет.

Мужчина снова тревожно огляделся по сторонам, присел около ребятишек на корточки. Глаза усталые. Щеки заросли черной щетиной.

- А чи не найдется у вас, хлопцы, поесть?

Станислав достал из сумки хлеб, сало. Спеша и давясь, незнакомец судорожно стал жевать.

Вася догадался: еврей. И возраст как у тех, которые ушли в Красную Армию в первые же дни мобилизации. Этот почему-то остался.

Турбовских евреев, от детей до стариков, фашисты обязали носить на левой стороне груди и на спине желтую шестиконечную звезду. Потом переселили их со всего городка на одну улицу. Кровь там текла непрерывно. Соседнее село Прилуку, в котором жили преимущественно евреи, немцы сожгли.

Мужчина съел хлеб и сало, сказал мальчишкам спасибо и пошел дальше. Ребята поняли, что он направляется в Калиновку. За ней - лес.

Но едва мужчина прошел полсотни шагов, как из-за стога навстречу ему выехала повозка с немецким офицером и двумя полицаями. В этот день немцы прочесывали окрестности Турбова.

Мужчина еще мог броситься в огороды. Там проскочить во фруктовый сад и через дворы вырваться к лесу. Но у бедняги не хватило находчивости.

- О, Jude? - удивился немец.

Жирное лицо офицера расплылось в недобром смехе. Он подал знак, чтобы мужчина подошел.

- Как это?.. Тавай, тавай.

Мужчина остановился. Нерешительно переступил с ноги на ногу, кривясь в напряженной улыбке:

- Но... Если господин офицер позволит... Мне надо идти. Я спешу...

- Мы долго не задержим, - ответил полицай, радуясь своему остроумию.

- Тавай, тавай, - повторил немец.

Полицаи спрыгнули с повозки, щелкнули затворами автоматов и забежали мужчине сзади.

- Но зачем же так? - побледнел и заволновался он, оборачиваясь то к ним, то к офицеру. - Я же не бегу. Я всегда...

- Тавай, тавай, - улыбался офицер.

Мужчина сделал еще несколько нерешительных шагов к повозке и опять остановился.

- Прошу учесть, господин офицер, - заговорил он, то обращаясь к офицеру, то оглядываясь на полицаев, которые толчками автоматов в спину подгоняли его к телеге. - Я всегда уважал Германию...

- Теперь есть хорошо, - сказал офицер. - Теперь не надо ходить. Я буду стрелять.

Оп поднял пистолет. Полицаи отошли в стороны.

- Как это "стрелять"? За что стрелять? - закричал мужчина, по-прежнему обращаясь то к немцу, то к полицаям. - Я ничего не сделал. Я просто шел по лугу. Разве за это можно стрелять?

Немец промахнулся.

Угодливо протрещали автоматы полицаев.

Мужчина упал. Офицер огляделся по сторонам, увидел замерших от ужаса мальчишек, подал им знак подойти.

Вася и Станислав решили, что их тоже расстреляют. Они заплакали.

- Komm mal zu{3}! - сердито крикнул офицер.

Полицаи направили на них автоматы:

- Быстро! Щенки!

Ребята подошли. Офицер сказал что-то и брезгливо ткнул пальцем в сторону убитого.

- Заройте, - перевел полицай.

Телега поехала, а Вася и Станислав остались около трупа. Пули разнесли человеку череп. Отворачиваясь и плача, мальчишки поволокли труп к круглой яме, которую строители противотанкового рва вырыли под пулеметное гнездо. Руками засыпали тело землей.