В. Ранцов - Кардинал Ришелье. Его жизнь и политическая деятельность Страница 6

Королева-мать, Мария Медичи, была женщиной с чрезвычайно тяжелым характером, мстительная, вспыльчивая и властолюбивая, несмотря на полнейшую неспособность к государственным делам. Вместе с тем она недолюбливала своего сына и отдавала явное предпочтение младшему.

Людовик XIII не имел фавориток в настоящем значении этого слова. Тем не менее Ришелье, оберегая свое влияние на монарха, зорко следил за девицами и дамами, возбуждавшими в сердце короля платоническую привязанность. Столь же тщательно надлежало ему наблюдать за фаворитами, которых выбирал себе король. Сперва Людовик XIII почувствовал расположение к Люину, который благодаря лишь этому счастливому случаю попал в герцоги, коннетабли и первые министры. По смерти Люина место его занял молодой паж Барада. Вмешавшись в интриги против Ришелье, он был заменен сперва Сен-Симоном, а потом Сен-Марсом, сыном преданного Ришелье маршала Эффиа. Сам кардинал рекомендовал красавца-юношу королю, не замедлившему пожаловать нового фаворита, которому исполнилось всего только восемнадцать лет, в обер-шталмейстеры. Заносчивый и самоуверенный Сен-Марс, принявший после того фамилию Ле Грана, позволял себе, однако, обращаться весьма неуважительно даже с самим королем. Людовик XIII вынужден был жаловаться на дурной характер своего фаворита. “Я позволил себе упрекнуть его в лености, – пишет король кардиналу, – он же возразил мне, что каков есть, таким и останется. Я заметил тогда, что, во внимание к оказанным ему милостям, г-ну Ле Грану не следовало бы говорить со мной таким тоном, он же отвечал, что не нуждается в моих благодеяниях и прекрасно обойдется без них”.

Ришелье помирил тогда Людовика XIII сфаворитом, но Сен-Марс обиделся таким вмешательством. Вскоре после того он задумал устроить государственный переворот, умертвить кардинала и занять место первого министра. Сколько можно судить, Людовик XIII в беседах с фаворитом зачастую жаловался на Ришелье и говорил, что был бы очень рад, если бы кто-нибудь избавил его от “визиря”, забравшего всю власть себе в руки. Юный Сен-Марс придал слишком серьезное значение словам, вырвавшимся у короля под влиянием болезненного раздражения, и поплатился за это головою. С другой стороны, однако, имеются основания полагать, что если бы фавориту удалось привести в исполнение задуманный план, то Людовик XIII мог бы примириться с совершившимся фактом. Кардинал Ришелье знал, что на короля позволительно надеяться лишь при условии самому не плошать, а потому, одновременно с заботами о государственных делах, вынужден был, в интересах самозащиты, внимательно следить за всеми придворными интригами и отвечать на них соответственными шахматными ходами.

Великому кардиналу приходилось остерегаться также и духовников Людовика XIII. Король был человеком очень набожным и чрезвычайно опасался попасть в когти к дьяволу. Духовники поэтому всегда оказывали на него большое влияние, почти ускользавшее от всякого контроля со стороны Ришелье. Между тем они зачастую употребляли это влияние во вред кардиналу. Один из них, иезуит Коссен, вздумал даже потребовать на исповеди от короля удаления Ришелье от кормила правления. Бесхарактерный король, испуганный угрозами и увещеваниями своего духовника, изъявил согласие расстаться с премьером, если Коссен приищет на место Ришелье кого-либо другого, заслуживающего доверие. Иезуит после некоторого колебания остановил свой выбор на герцоге Ангулемском, который, однако, усомнился в искренности сделанного ему предложения. Опасаясь какого-нибудь подвоха, он предпочел донести обо всем кардиналу, который вместе с ним тотчас же отправился к королю. Результатом этого объяснения было отрешение патера Коссена от должности королевского духовника.

Опаснейшим противником Ришелье при дворе Людовика XIII была, однако, без сомнения королева-мать. Мария Медичи преследовала бывшего своего любимца с чисто женской беззаветной страстностью и настойчивостью. Враждебность эта приняла особенно ожесточенный характер после того, как Ришелье удалось оттеснить королеву-мать от непосредственного участия в управлении государством. Властолюбивая мстительная итальянка не останавливалась ни перед какими средствами в стремлении вернуть себе первенствующую роль и покарать неблагодарного честолюбца, обязанного ей своим возвышением. Борьба с этой противницей была тем труднее для кардинала, что в решающие моменты Мария Медичи прибегала к родительским своим правам на короля. Задавшись целью удалить Людовика XIII из-под влияния Ришелье, она, опираясь на материнский свой авторитет, упрашивала сына не подвергать опасности и без того уже расшатанное здоровье и не дозволяла королю ехать в армию. Ришелье, в свою очередь, не расположен был оставлять короля в руках испанской партии и утверждал, что присутствие его в армии безусловно необходимо. Злополучный Людовик XIII положительно не знал, на что решиться. В большинстве случаев, однако, Ришелье удавалось одержать верх. Король, которому было приятно думать, что присутствие его в войсках действительно необходимо, соглашался с доводами кардинала и уезжал, поручив ему как-нибудь успокоить королеву-мать.

Брат короля, принц Гастон, также был для Ришелье весьма неудобным противником. Ришелье не считал его, впрочем, особенно опасным, так как знал, что этот избалованный, капризный и уверенный в своей безнаказанности маменькин сынок не обладал надлежащей энергией для серьезной борьбы и не пользовался ни малейшим авторитетом у Людовика XIII. Тем не менее, имя принца Гастона являлось знаменем, вокруг которого собирались недовольные внутренней и внешней политикой кардинала. Принц принимал деятельнейшее участие во всех заговорах и выходил всегда сухим из воды, так как, в качестве королевского брата и предполагаемого наследника престола, не мог подлежать сколько-нибудь строгой каре. Гастон два раза уезжал за границу и открыто принимал сторону врагов Франции. Ришелье неоднократно пытался привлечь его в свой лагерь, но принц, поклявшись кардиналу в вечной любви и верной дружбе, на другой же день вступал опять против него в заговоры и объявлял его своим врагом. Вообще же принц Гастон отличался легкомыслием, граничившим с бессовестностью. После каждого неудачного заговора он испрашивал себе прощение, выдавая всех своих сообщников.

Супруга Людовика XIII, Анна Австрийская, видела в кардинале Ришелье злейшего врага венских и мадридских своих родственников, а потому, естественно, должна была примкнуть к его противникам. Ришелье, в свою очередь, преследовал ее самым беспощадным образом и всячески старался препятствовать ее сближению с мужем.

Анна Австрийская была замечательно хороша собою. Утверждают, что Ришелье был к ней сперва и сам неравнодушен. В мемуарах Бриана рассказывается по этому поводу следующий курьезный инцидент: “Королева со своей приятельницей, герцогиней Шеврез, были, как это свойственно вообще молодым женщинам, охотницы пошутить и посмеяться. Однажды им пришло в голову позабавиться над влюбленным кардиналом. Герцогиня пригласила Ришелье от имени королевы в собственные апартаменты ее величества. Кардинала уверили, будто королева, наслышавшись о его ловкости и грации, хочет посмотреть, как он танцует сарабанду, и посоветовали для большего эффекта нарядиться в шутовской костюм. Влюбленный министр вообразил, что ему удалось и на самом деле покорить сердце Анны Австрийской. Он, в сопровождении скрипача Боккаче, явился в назначенный час в комнату королевы, одетый в зеленый бархатный костюм с серебряными бубенчиками на пряжках и подвязках. Королева с несколькими придворными дамами и кавалерами скрывалась за ширмами, из-за которых можно было видеть все жесты и движения танцора. Сначала она сдерживалась, но под конец невольно разразилась громким смехом. Оскорбленный до глубины души кардинал тогда лишь сообразил, какую смешную роль заставили его разыгрывать. Он поклялся отомстить за отвергнутую любовь и сдержал слово”. История эта сама по себе не представляется особенно правдоподобной. Нельзя отрицать, однако, что она дает без всяких натяжек объяснение странному на первый взгляд ожесточению, с которым Ришелье преследовал злополучную королеву и побуждал Людовика XIII подвергать ее грубым, не всегда заслуженным оскорблениям.