Николай Амосов - Автобиография. Страница 6

К сожалению, надежды на процветание Украины и России не оправдались. Партийные начальники овладели демократической властью и государственной собственностью и наступил жестокий кризис всего общества. Производство сократилось в два раза, половина народа обеднели, социальные блага резко уменьшились из-за недостатка денег в бюджете. Распространились коррупция и выросла преступность. Народ разочаровался в демократии.

В 1992 году я подытожил свои философские идеи и написал статью " Мое мировоззрение". Ее напечатали в нескольких изданиях. Расширение и совершенствование этого труда продолжается до сих пор: издаются книги и брошюры.

В том же году закончились моя хирургия. Спустя два месяца после операции, от инфекции умерла больная, и я решил, что негоже в 80 лет оперировать сердце. В Институт стал ходить раз в неделю.

Осенью 1993 года сердечный стимулятор отказал и его заменили на новый. В декабре отпраздновали восьмидесятилетие. Получил очередной орден.

Скоро после юбилея стал замечать, что стал хуже ходить, хотя продолжал свою обычную гимнастику - 1000 движений и 2 км "трусцы". Почувствовал приближение старости. Тогда и решил провести эксперимент: увеличил нагрузки в три раза. Идея была следующая: генетическое старение снижает мотивы к напряжениям и работоспособность, мышцы детренируются, это еще сокращает подвижность и тем самым усугубляет старение. Чтобы разорвать порочный круг нужно заставить себя очень много двигаться. Что я и сделал: гимнастика 3000 движений, из которых половина - с гантелями, плюс 5 км. бега. За полгода я омолодился лет на десять лет. Знал, что есть порок аортального клапана, но не придал этому значения, пока сердце не мешало нагрузкам.

На таком режиме благополучие продолжалось 2,5 - 3 года, потом появилась одышка и стенокардия. Сердце значительно увеличилось в размерах. Стало ясно, что порок сердца прогрессирует. Бегать уже не мог, гантели отставил, гимнастику уменьшил. Но работу за компьютером продолжал в прежнем темпе: написал две книги и несколько статей.

В 1997 году совместно с фондом член-корреспондента НАНУ, Б.Н.Малиновского провели большое социологическое исследование через украинские газеты - получили 10 000 анкет. В.Б.Бигдан и Т.И.Малашок их обработали. Основные выводы: народ бедствует, недоволен властями, пожилые хотят вернуть социализм, молодые - двигать реформы дальше. Такой же раскол по поводу ориентации Украины - на Россию или на Запад. Данные опубликовали, но полемики они не вызвали.

В зиму 1998 года состояние сердца еще ухудшилось. Ходил с трудом. Однако, за компьютером работал, написал книгу воспоминаний " Голоса времен".

В начале мая 1998 года Толя Руденко из нашего института договорился с профессором Кёрфером, из Германии, что он возьмется меня оперировать. Катя и директор института Г.В.Кнышов организовали эту поездку. Городская администрация согласилась оплатить расходы.

После этого решения воля к жизни упала, состояние ухудшилось и я ощутил близость смерти. Страха не испытал: все дела в жизни сделаны.

26-го мая Катя, Толя и я приехали в небольшой город Bad Oeynhausen, недалеко от Ганновера - в клинику Reiner Korfer. Обследование подтвердило резкое сужение аортального клапана и поражение коронарных артерий. 29 мая профессор вшил мне биологический искусственный клапан и наложил два аорто-коронарных шунта. Сказал, что гарантия клапану - пять лет. После операции были неприятности, но все закончилось хорошо.

Через три недели вернулись домой. Сердце не беспокоило, однако слабость и осложнения еще два месяца удерживали в квартире. Легкую гимнастику делал со дня возвращения. Осенью полностью восстановил свои 1000 движений и ходьбу. Не бегал и гантели в руки не брал. "Эксперимент окончен" написал в "Заключении" к воспоминаниям. Книгу издали ко дню рождения - в декабре минуло 85 лет. Снова было много поздравлений. И даже подарили компьютер.

Старость между тем снова догоняла: хотя сердце не беспокоило, но ходил плохо. Поэтому решил: нужно продолжить эксперимент. Увеличил гимнастику до 3000 движений, половину - с гантелями. Начал бегать, сначала осторожно, потом все больше, и довел до уровня "первого захода" - 45 минут.

И снова, как в первый раз, старость отступила. Снова хорошо хожу, хотя на лестницах шатает. Сердце уменьшилось до размеров 1994 года. Одышки и стенокардии нет.

Живу активной жизнью: пользуюсь вниманием общества, даю интервью, пишу статьи. Подключился к Интернет.

Занимаюсь наукой: совершенствую "Мировоззрение" - обдумываю процессы самоорганизации в биологических и социальных системах, механизмы мышления, модели общества, будущее человечества. Мотивом для работы является любопытство и чуть-чуть тщеславия.

Знаю, что благополучие не стойко, скоро менять стимулятор, а потом, возможно - и клапан. Но смерти не боюсь - помню равнодушие к жизни перед операцией.

В мае приезжал на конференцию мой спаситель - Кёрфер. Мы принимали его дома, я рассказывал об эксперименте, показывал гантели. Он посмеялся, но не запретил упражнения и даже обещал прооперировать, если клапан откажет - в любом возрасте.

Заключение.

Так прошла жизнь. Что в ней было самое главное? Наверное - хирургия. Операции на пищеводе, легких, особенно на сердце, делал больным при угрозе скорой смерти, часто в условиях, когда никто другой их сделать не мог; лично спас тысячи жизней. Работал честно. Не брал денег. Конечно, у меня были ошибки, иногда они кончались смертью больных, но никогда не были следствием легкомыслия или халатности. Я обучил десятки хирургов, создал клинику, потом институт, в которых оперировано свыше 80 тысяч только сердечных больных. А до того были еще тысячи с другими болезнями, не говоря уже о раненых на войне. Хирургия была моим страданием и счастьем.

Все остальные занятия были не столь эффективны. Разве что пропаганда "Режима ограничений и нагрузок" принесла пользу людям. Книга "Раздумья о здоровье" разошлась в нескольких миллионах экземпляров. То же касается и повести "Мысли и сердце", которая была издана на тридцати языках. Наверное, потому, что она тоже замыкалась на хирургию. На страдания.

Кибернетика служила лишь удовлетворению любопытства, если не считать двух десятков подготовленных кандидатов и докторов наук.

Мои статьи и лекции пользовались успехом и льстили тщеславию, а участие в Верховном Совете было скорее вынужденным, служило поддержанию престижа клиники. Вреда людям оно не принесло, и пользы - тоже. Я не кривил душой, не славословил власти, но и против не выступал, хотя и не любил коммунистов - начальников. Однако верил в "социализм с человеческим лицом" пока не убедился, что эта идеология утопична, а строй неэффективен.