Петр Григоренко - Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступающих в защиту прав человека Страница 6

Еще об одном рядовом члене Группы сказано так: "Сиплым, спитым голосом требует "гражданских свобод" Анатолий Марченко, пять раз судимый профессиональный уголовник. Хрипотца села на его голосовые связки, когда он трудился несколько месяцев на ликеро-водочном заводе... К тому же он пренебрег... честным общественно полезным трудом..., а чужеземные благодетели преподносят Марченко деньги и иные дары..."

Итак, пьяница, пять раз судимый профессиональный уголовник, нигде не работающий, получает какие-то нечестные дары с Запада. Вот портрет, нарисованный КГБ.

А теперь давайте посмотрим человека.

Да, действительно: "В возрасте 20 лет он впервые угодил за решетку..." (До этого же он почти 4 года проработал на стройке.) Это правда. А дальше все в фельетоне ложь. Но мы продолжим рассказ о том, как было в действительности. Почти два года провел Анатолий за решеткой. А потом пришло освобождение. Дело прекратили за отсутствием события преступления. Заодно отменили и статью Уголовного кодекса, по которой он был осужден. Но Анатолий не дождался этой "высокой справедливости". За два дня до этого он еще с одним солагерником бежал из заключения. Пришедшее через два дня распоряжение об освобождении хоть и не принесло свободы заключенному, но дало возможность администрации лагеря сделать вид, что побега не было. Следовательно, строго по закону о первом заключении говорить нет права. Оправдание снимает судимость. Но КГБ не снимает. Чтобы побольше очернить, говорится об отмененном несправедливом приговоре как о действующем.

Арест и осуждение не прошли для Анатолия даром. Бежав из лагеря, он решил перейти советско-иранскую границу, но был схвачен и осужден на 6 лет лагеря строгого режима за попытку измены Родине. Как видим, несправедливое осуждение толкнуло человека на преступление, которое, с точки зрения международного права, и преступлением-то не является.

Но самое страшное не в этом, а в том, что и с точки зрения советских законов судят снова несправедливо. В действительности совершено преступление "нелегальный переход границы", но у следователя есть особое задание - выявлять "измену Родине", и он предлагает каждому из двух перебежчиков показать на своего подельника, что тот после перехода границы собирался поступить на службу в американскую разведку. А. Марченко с возмущением отверг это предложение. Подельник принял его. В результате - подельник за попытку "нелегального перехода границы" получил 2 года, а Марченко "за попытку измены Родине" - 6 лет (ниже нижнего предела, который по этой статье равняется 10 годам).

Впоследствии Марченко будут неоднократно укорять за то, что он не ответил искренним раскаянием на проявленный к нему гуманизм. Дать за одно и то же преступление втрое больше, чем подельнику, - это на языке чиновника гуманизм. Но А. Марченко умный человек и хорошо понимает, какая грубая, какая бесчеловечная несправедливость допущена, и возмущение все больше охватывает его. У него пробуждается тяга к познанию действительности, и он жадно удовлетворяет эту тягу, очутившись в лагере для политзаключенных.

После освобождения из лагеря власти определили ему для проживания гор. Александров. Но в Москве у него появились друзья. Здесь он встретился и с женщиной, ставшей впоследствии его верной спутницей и матерью его сына. Москва, следовательно, привлекала Анатолия, поэтому и на работу он устроился в Москве. При этом он строго следил, чтобы не прожить здесь более трех суток и тем не нарушить паспортный режим. Тем временем на Западе вышла его книга "Мои показания" - потрясающий документ о нынешних, а не сталинских лагерях.

Его арестовали и осудили на 1 год НТК строгого режима "за нарушение паспортного режима". Доказательством нарушения суд признал то обстоятельство, что он работал в Москве. Раз работал, значит и жил - так рассудил суд. Нам было ясно, что это расправа за книгу и что одним годом здесь не обойдется. Надо ждать добавки в лагере. Так и случилось. Лагерный суд добавил еще два года "за распространение клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй".

После освобождения ему назначили поселение, под гласным надзором милиции, в г. Тарусе Калужской области. Но даже и здесь, под надзором, он продолжал сотрудничать в самиздате. И его снова арестовывают "за нарушение надзора". Все дело шито белыми нитками. Единственный "свидетель" участковый, которого Анатолий не впустил в квартиру в 8 часов вечера, когда он сидел со своими гостями. С участковым разговор шел через цепочку, и участковому "показалось", как утверждал он на суде, что разговаривал с ним не Марченко. Свидетелей, которые были в тот вечер в гостях у Марченко, суд выслушать не пожелал. И он получил 4 года ссылки.

Таков этот "профессиональный уголовник". Да, судим пять раз. Но один (первый) приговор отменен. Второй, с точки зрения международного права, незаконен, а советский закон применен неправильно - жестоко, античеловечно. Третий, четвертый и пятый приговоры - политические расправы за вполне законные, но не угодные властям действия. Жизнь Марченко - ярчайший пример того, как бессовестно калечится жизнь честного труженика по произволу бюрократии.

Когда же А. Марченко не работал, тунеядствовал? - как утверждает фельетонист.

Работал он везде, всегда. Работает и сейчас, находясь в ссылке в Чуне Иркутской области. Одного рабского труда в лагерях 11 лет. В межлагерный период он тоже работал. И живя в Александрове, и живя в Тарусе. В газовом хозяйстве Тарусы он оставил о себе очень хорошую память. Кстати, Анатолий Марченко не пьет, и хрипотцы в его голосе никогда не было.

Умолчал фельетонист и о другом. А. Марченко лагерь сделал инвалидом. В Мордовских лагерях, отбывая свой шестилетний срок, он заболел менингитом, который дал осложнение на уши, и он оглох. Вот таков этот "тунеядец" с "сиплым, пропитым" голосом. Но ведь никого не накажешь за клевету. Клевета-то государственная, партийная - значит, "полезная" обществу.

Вот теперь, разобравшись, что за личности эти рядовые "тунеядцы", можно перейти и к главным действующим лицам "клуба тунеядцев" - к "группенфюреру" и "патриарху".

Начинается фельетон весьма экспрессивно. Бурная схватка за власть завершилась. Здорово! Непонятно только, кто же с кем сражался и за какие привилегии, - за право первым попасть в тюрьму? Но не будем придираться к "мелочам". Обратимся к главному: "В клубе двенадцати тунеядцев... выявлен наконец группенфюрер. Он же президент клуба. Им стал 52-летний член-корреспондент Академии наук Армянской ССР Юрий Орлов...". Благодарим за сообщение. Нам особенно приятно было узнать, что нами, т. е. Группой содействия выполнению Хельсинкских соглашений руководил не "некий Орлов", как об этом заявляло ТАСС, а член-корреспондент Академии наук Армянской ССР Юрий Федорович Орлов.