Крис Хатчинс - Путин Страница 60

Национальная трагедия превратилась в международный скандал. Только ранним утром в субботу 19 августа, через неделю после того, как потонула подводная лодка «Курск», Путин вернулся в Москву, чтобы получить отчет о причинах трагедии. Той ночью было получено официальное подтверждение того, что вся команда погибла. Вся страна была в глубоком трауре, и Путин стоял перед одним из серьезнейших испытаний его жизни. Мужественно его принимая и в полной мере осознавая всю тяжесть случившейся в его стране трагедии, 22 августа он отправился в Видяево для встречи с семьями жертв, будучи полностью осведомленным о суровом приеме, который они уже оказали Клебанову.

Загоревший после отпуска, одетый в черный костюм и рубашку, застегнутую на все пуговицы, но без галстука, он появился в Офицерском клубе и встретился с враждебно настроенной аудиторией из шестисот человек, с пристрастием допрашивавших и глумившихся над ним на протяжении шести мучительных часов. Никогда еще российский лидер не сталкивался со столь враждебным приемом. Прилагая все усилия к тому, чтобы сменить свое обычно строгое выражение лица, он сказал собравшимся, что трагедия «ранила его сердце», и обещал вместе с ними добавиться ответа на вопрос, почему она была допущена. Но всего этого было недостаточно, чтобы утешить убитых горем родственников, которые хотели знать, почему он потерял столько драгоценного времени, прежде чем принять помощь иностранных спасателей. Почему он продолжал загорать на пляже вместо того, чтобы отправиться на место событий и руководить операциями лично? По возвращении в Москву Путин обнародовал заявление о том, что, узнав о несчастном случае, он хотел прервать отпуск и немедленно вылететь на место происшествий: «Но я воздержался и думаю, что поступил правильно. Прибытие в зону бедствия неспециалистов и высокопоставленных должностных лиц не помогает, а напротив, чаще является помехой. Каждый должен делать свое дело». Таков был его ответ на критику «бездействия» со стороны СМИ тогда, как Клинтон прервал свой отпуск, чтобы встретиться с пожарными, борющимися с пожарами на западе Соединенных Штатов, а канцлер Германии Герхард Шредер прервал свой отдых, чтобы присутствовать на поминальных службах по погибшим соотечественникам во время крушения парижского «Конкорда».

Некоторые из родственников моряков были удовлетворены предложением компенсации вдовам в размере зарплаты за 10 лет, хотя многие считали себя купленными и на удивление смело заявляли об этом.

Когда его спросили, почему спасательное оснащение флота было столь несовершенным по сравнению с техникой, прибывшей из стран, оказывавших помощь, Путин потерял самообладание и на редкость повышенным тоном сказал: «Я готов взять на себя ответственность за 100 дней своего пребывания у власти, но когда речь идет о последних 15 годах, я готов точно так же, как и вы, задавать им эти вопросы».

Такова была сила гнева родственников моряков, что Путину дали совет – который он принял – отменить запланированную церемонию спуска траурного венка в море на месте происшествия. Позднее он объяснил, что каждая из вдов и матерей получила более 30 000 долларов, а также дом в городе на их выбор: это было целое состояние для семей моряков, которые в конце эпохи Ельцина зарабатывали менее 50 долларов в месяц (даже капитан подводной лодки получал лишь 2400 долларов в год). Еще 130 миллионов долларов было впоследствии выделено на подъем 18-тысячетонного остова разбитого судна и благопристойных похорон погибших моряков; кроме того, было создано четыре новых военно-морских спасательных центра. Циники назвали это самой дорогой операцией по спасению своего доброго имени в российской истории.

Этот трагический эпизод дорого обошелся Путину с точки зрения популярности: по данным опросов, его поддержка снизилась на целых 8 процентов. Международная пресса единодушно атаковала его и правительство России за очевидное равнодушие. Лондонская газета «Дейли телеграф» описывала его как черствого и безответственного человека. Но самые суровые нападки ожидали его в Москве и исходили от канала Березовского ОРТ и все еще принадлежавших Гусинскому радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала НТВ. Более того, Березовский только что ушел в отставку с должности депутата Думы, объявив об организации своей «конструктивной оппозиции» Путину. Все три организации СМИ утверждали, что Кремль «пытался контролировать освещение встречи президента с разгневанными родственниками погибших в средствах массовой информации».

Это были именно те действия, которые, как предупреждал олигархов Путин, он не был намерен больше терпеть, и его ответ был невероятно хитрым и беспощадным. Вначале президент позвонил Березовскому и гневно выразил недовольство по поводу упоминания о Чернобыле, появившегося на ОРТ. В итоге они договорились о встрече, но, когда Березовский приехал в Кремль, его приветствовал не Путин, а руководитель штаба Александр Волошин. «Либо вы в течение двух недель оставляете ОРТ, либо отправитесь вслед за Гусинским», – объявил Волошин. Березовский огрызнулся в ответ: «Вы что-то забываете, я не Гусинский». Сказав это, он потребовал лично встретиться с президентом.

Путин понял, что не сможет проигнорировать требование, и на следующий день в 15:00 встреча состоялась. После бесплодного спора об освещении трагедии журналистами ОРТ Путин взял досье и зачитал содержащуюся в нем информацию. Суть его лекции заключалась в том, что ОРТ является коррумпированной организацией, которую контролирует один человек, получающий все деньги, – Борис Березовский. Путин поднял отчет, материал для которого собрал давний противник Березовского Евгений Примаков, заказавший рейд на его организацию.

Согласно версии Березовского, когда он спросил Путина, почему тот затеял это дело, Путин ответил: «Потому что я хочу руководить ОРТ. Я намерен руководить им лично». Березовский заявляет, что ответил ему: «Послушайте, Влад, это, по крайней мере, нелепо. К тому же это неосуществимо… Вы понимаете, о чем говорите? Фактически, вы хотите управлять всеми средствами массовой информации России самостоятельно». На этом Путин встал и вышел. Березовский вернулся к себе кабинет и написал письмо, в котором он, по сути, заявил об уходе из Кремля. Это была их последняя беседа.

По сообщению обозревателя радиостанции «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова, с Гусинским президент обошелся более тонко. С помощью своего преданного союзника Абрамовича Путин намеревался разорить его империю. Цель Путина состояла в том, чтобы фактически лишить четыре основных подразделения «Медиа Моста» их жизненной основы – рекламы. Эта стратегия оказалась впечатляюще эффективной: на смену прежнему руководству телеканала пришла более покладистая команда, газета перестала приносить прибыль и была поглощена, главный редактор журнала «Итоги» был уволен, а его преемник преобразовал издание в безобидный глянцевый журнал. По словам Венедиктова, группа была «полностью разрушена», хотя радиостанция Гусинского выжила и продолжала процветать в коммерческом плане. Абрамович должен был выкупить у Березовского приватизированную половину ОРТ и, по договоренности с Путиным (если не по его указанию), быстро передал свою долю государству. Пока за кулисами происходили все эти маневры, Путин открыто заявил о своем наступлении на олигархов. К концу обращения к народу, в ходе которого у него случилось что-то вроде «пересадки личности» – он принял на себя «всю полноту ответственности и вины за трагедию [с „Курском“]» – президент резко набросился на средства массовой информации в целом и олигархов в частности, заявив: «Они хотят влиять на массы. Доказать армии и политическому руководству страны, что мы в них нуждаемся, зависим от них, что мы должны их бояться, слушаться их и позволить им обворовывать страну, армию, флот. Вот их истинная цель. К сожалению, мы не можем заставить их остановиться, хотя это бы и следовало сделать».