Иван Черный - Данные достоверны Страница 60

К сентябрю мы получили возможность создать в Барановичах еще одну радиофицированную разведывательную группу. На этот раз мы просили прислать радистку с документами на имя уроженки города Ржева Веры Порфирьевны Мезенцевой, двадцатого года рождения, белоруски по национальности.

Радистка должна была знать, что паспорт она получила в 1939 году в Ржевском районном отделении милиции сроком на пять лет, что в 1940 году окончила школу и некоторое время работала счетоводом в коммунхозе, но к моменту оккупации Ржева находилась на иждивении родителей. В январе 1943 года ее увезли в Бреславль, там работала на заводе, по болезни была освобождена и в июле выехала к родственникам в Барановичи.

Мы сообщили Центру, какие регистрационные немецкие отметки должны быть проставлены в паспорте Веры Мезенцевой, и передали, что если нет возможности снабдить радистку пропуском в Барановичи из Германии, то можно дать ей пропуск из западных областей Белоруссии. Однако в любом случае пропуск в Барановичи должен быть у нее обязательно.

За июль — август наши разведчики наметили возможные конспиративные квартиры и в Барановичах, и в Бресте, и в Ковеле, и в Сарнах, и в Луцке, и в Пинске.

Мы сообщили Центру, что практически имеем неограниченные возможности для легализации радистов и раз-

[204]

ведчиков почти во всех городах, примыкавших к району наших действий.

Центр сразу запросил, нельзя ли готовить радистов на нашей центральной базе.

Готовить радистов на месте мы, к сожалению, не могли, но на всякий случай передали, что требуется для организации учебы. Однако в дальнейшем этот вопрос больше не поднимался. Нас просили только продолжать поиски подходящих людей, биографические данные которых можно использовать для проживания направляемых Центром товарищей в тылу у гитлеровцев, и сообщать о возможностях организации конспиративных квартир.

Конспиративные квартиры интересовали и нас самих.

Далеко не каждый раз разведчик, работавший в городе, мог выйти на связь с руководителями, и далеко не всегда сами руководители могли прийти на встречу с разведчиками.

Мы уже имели горькие потери при организации личных встреч. Под Ганцевичами погибли замечательные товарищи Семенюков и Белобородько, пробиравшиеся на условленное свидание с одним из разведчиков и выданные предателем. Окруженные фашистами, Семенюков и Белобородько дрались до последнего патрона и в плен не сдались.

Мы не хотели терять людей, но нам необходим был постоянный контакт с разведчиками в городах. Поэтому наличие конспиративных квартир, где «жили» бы руководители, становилось просто необходимым.

И к осени сорок третьего года конспиративные квартиры были подготовлены. Только новый поворот событий не позволил нам использовать их...

* * *

Примерно в начале августа к нам на центральную базу прибыл представитель Центра Марк (Афанасий Мегера).

Накануне его вылета из Москвы нам радировали, что соединению присвоено наименование Оперативный центр и что нам предстоит организационная перестройка.

По мнению Москвы Оперативный центр должен был состоять из десяти групп разведчиков по двенадцать — пятнадцать человек каждая, из командира со штабом и оперативной группы из трех офицеров во главе с Михаилом Горой.

[205]

Меня озадачило и огорчило это сообщение.

«Ну хорошо, — рассуждал я. — Создадим группы разведчиков, оставим минимальное число людей в штабе... Но ведь тут не Москва! А кто будет нести охрану штаба? Кто будет выполнять хозяйственные работы? На чьи плечи переложим охрану населения? Есть-то что будем, в конце концов?!»

Сеня Скрипник и Михаил Гора разделяли мое недоумение.

Представитель Центра не стал тешить нас иллюзиями. Он прямо заявил, что прислан не только для оказания помощи, советов и консультации, но также и за тем, чтобы проследить за выполнением директивы об организационной перестройке.

— У нас в бригадах и отрядах несколько тысяч человек, — сказал я. — Из директивы следует, стало быть, что эти бригады и отряды отберут у Оперативного центра?

— Весьма вероятно, — ответил Марк. — Вопрос окончательно не решен, но ваша догадка близка к истине.

— Значит, перестраиваться?

— Да, перестраиваться.

— Хорошо. Поживите у нас, приглядитесь к нашей жизни.

Марк провел у нас три месяца. За это время он многое увидел, многое оценил по-новому.

Я не упускал случая взять Марка с собой в очередную поездку по отрядам или по ближайшим деревням, если же не мог выехать сам — отправлял Марка в отряды с Горой или Хаджи Бритаевым.

Помню два забавных эпизода из наших совместных поездок.

Август. Утро. Кони неторопливо ступают по мягкой лесной дороге, взмахивают гривами, отфыркиваются, отгоняя мошку. Едем с Марком рядом, чуть впереди, а за нами — ординарец и Петя Истратов.

По просветам между стволами деревьев чувствуется близость опушки. Дорога поворачивает, деревья стремительно расступаются, в лицо дует ветер. Впереди поле. По этому полю навстречу нам идут человек двадцать косарей. Лезвия литовок так и сияют.

— Это кто? — интересуется Марк.

— Кто их знает, — лукавлю я. — Спросим...

Подъезжаем. Крестьяне улыбаются, останавливаются, снимают шапки, здороваются.

[206]

— Куда собрались, граждане? — обращается к ним Марк.

Крестьяне поглядывают на меня и на ординарца. Все они из Милевичей, нас хорошо знают, а Марка видят впервые.

Я сижу в седле с равнодушным лицом.

— Да вот, косить... — говорит один из косарей. — Время-то не ждет.

— На кого же косите? На себя, что ли? — спрашивает Марк.

— Зачем на себя? — удивляется косарь. — На государство.

— На государство? На какое же это государство?

— Как на какое, милый человек? На свое, стало быть. На Советскую власть.

— Вот оно что! А где у вас Советская власть?

Косарь щурит глаз, голос его полон тихого ехидства:

— Как же ты не знаешь, милый человек? Да ведь наша Советская власть рядом с тобой на коне сидит!

Все хохочут. Ординарец отворачивается и пригибается к луке седла.

Теперь настает и моя очередь.

— Видишь ли, чтоб коней кормить — сено нужно, — доверительно, как большую новость, сообщаю Марку. — А коней у нас только на центральной базе около пятидесяти. Вот народ и косит. Штабу, понимаешь, самому некогда...

Прощаемся с крестьянами, едем дальше.

— Купил? — полусердито спрашивает Марк. — Доволен?

— Ты это о чем? О сене? Так ведь коней действительно надо кормить...

— Ну ладно, ладно! — хохочет Марк. — Будет!