Александр Семенов - На взлёте Страница 60

Высокая интенсивность полетов в двадцатых числах апреля сказалась и на работе инженерно-технического состава. Она стала еще напряженней - до минимума сократились сроки подготовки самолетов к вылету на задание. И наши инженеры, техники, механики трудились не разгибая спины. Даже питание им доставляли прямо на рабочие места.

Инженер А. А. Лелекин рассказал мне в те дни об истинном трудовом подвиге двух механиков - сержантов В. И. Кузнецова и В. И. Дубровского. На самолете, который они обслуживали, основательно износился мотор: ослабла тяга, увеличился расход масла. Инженеры пришли к выводу, что нужно менять поршневые кольца во всех цилиндрах. Операция трудоемкая, на нее, по самым скупым расчетам, должно было уйти два-три дня. Но Кузнецов и Дубровский возвратили самолет в строй за одну ночь. Даже видавший всякие виды Лелекин не мог скрыть своего удивления и восхищения, когда проверял их работу. Она была выполнена не только в рекордно короткий срок, но и очень добротно.

Среди механиков, мотористов, оружейников у нас было несколько девушек. Они тоже не отставали от других. Особенно круто приходилось оружейницам. Их "хозяйство" - пушки, снаряды, бомбы. Чтобы почистить пушку, надо ее снять, донести до рабочего места. На истребителе Ла-7 пушек три, и каждая весит более сорока килограммов. О весе же бомб и говорить не приходится. А сколько их надо было перенянчить, когда каждый летчик в течение дня вылетал на штурмовку по нескольку раз!

Из наших боевых помощниц особенно запомнились Раиса Шампурова, Мария Пащенко, Татьяна Коровина, Анна Ратникова, Александра Смирнова, Антонина Бардабахина, Валентина Горностаева, Александра Карамышева, Мария Жданова, Александра Рунова. И коль уж зашел разговор о вооруженцах, не могу не отметить, что труд их не только тяжел, а и кропотлив. Для того чтобы набить снарядами ленты, а затем аккуратно уложить их в бортовые ящики, требуется время. Я уже рассказывал, как еще в сорок первом году авиационные умельцы несколько ускорили этот процесс. Тот же метод мы с успехом использовали и в сорок пятом, лишь несколько усовершенствовав его применительно к истребителям Ла-5 и Ла-7. У нас имелось несколько комплектов бортовых ящиков, которые заблаговременно заполнялись снаряженными лентами. Стоило только самолету произвести посадку, как авиаспециалисты уже производили замену ящиков. На это уходило всего несколько минут. Оставалось подвесить бомбы, залить в баки горючее, заправить истребитель сжатым воздухом - и он снова готов к бою.

Но, как всегда, самым главным в нашей службе было, конечно, мужество летчиков. Стремясь приблизить победу над врагом, они не останавливались ни перед чем. Их боевой порыв не могли сдержать ни отчаянное сопротивление противника, ни даже опасность погибнуть перед самым окончанием войны. Буквально каждый из тех дней был отмечен каким-то незабываемым героическим поступком.

23 апреля 1945 года звено истребителей в составе старшего лейтенанта И. С. Скрыпника, лейтенантов М. А. Арефьева, Е. А. Шубина и А. М. Шеварева вылетело на прикрытие наземных войск. На высоте 1200 метров ведущий обнаружил девять "фокке-вульфов", изготовившихся для удара по перекрестку дорог, забитому колоннами наших машин. Летчики бросились в лобовую атаку. Старший лейтенант Скрыпник первой же очередью сбил ведущего "фокке-вульфа" и, не дав опомниться врагу, энергично развернул звено для новой атаки с задней полусферы. На этот раз еще три вражеских самолета, объятые пламенем, врезались в землю. Остальные бросились врассыпную.

24 апреля четверка, возглавляемая командиром эскадрильи 482-го полка майором Ф. М. Лебедевым, патрулировала над линией фронта. С пункта наведения сообщили, что поблизости штурмуют нашу танковую колонну десять "мессершмиттов". Четверка, развив максимальную скорость, направилась в указанный район. Атакованный ею противник пытался вести бой на виражах, но наши навязали ему вертикальный маневр. В результате два "мессершмитта" запылали. Тем временем к месту жестокой схватки подоспели четыре "фокке-вульфа". Обстановка осложнилась, однако и в ней звено Лебедева сумело сбить еще один самолет противника и сорвало штурмовку по нашей танковой колонне.

25 апреля летчики эскадрильи "Монгольский арат" во главе с капитаном И. Т. Кошелевым штурмовали вражеский узел сопротивления. Немцы открыли лихорадочный зенитный огонь. От прямого попадания снаряда загорелся самолет лейтенанта А. Л. Лиховидова. По радио звучали голоса: "Горишь! Выпрыгивай с парашютом!" Но, не желая попасть в лапы фашистов, лейтенант направил свой пылающий Ла-7 на зенитную батарею, одновременно ведя стрельбу из всего бортового оружия. Зенитчики в панике разбежались, огонь по группе Кошелева прекратился. Но Лиховидова мы лишились. Потрясенная его героической гибелью, эскадрилья встала в круг и штурмовала фашистов до последнего снаряда. Светлый образ двадцатидвухлетнего комсомольца Лиховидова, пожертвовавшего своей жизнью в самый канун победы, навечно остался в памяти всех, кто знал его.

26 апреля группа истребителей, возглавляемая Героем Советского Союза майором А. И. Майоровым, при патрулировании над Берлином тоже попала в зону сильного зенитного огня. Самолет Майорова был подбит. До аэродрома летчик дотянуть не мог: остановился мотор. Пришлось садиться на неровном участке местности. Майоров чудом остался жив, однако повредил позвоночник. Тем не менее и после этого он продолжал летать на боевые задания, превозмогая адскую боль и тщательно скрывая свое состояние от врачей.

1 мая две пары истребителей во главе с командиром 482-го полка Героем Советского Союза майором Г. В. Диденко встретили над центром Берлина четырех "фокке-вульфов". Наши летчики с ходу атаковали их. В ожесточенном бою майор Диденко и капитан М. И. Горсков сбили по одному вражескому самолету. Уцелевшие же поспешно ушли из-под нового удара над самыми крышами домов.

Подобных примеров было множество, и они невольно заставляли вспомнить битву за Москву. Мы тогда дрались не на жизнь, а на смерть. А вот когда оказалась поставленной на карту судьба столицы фашистского рейха, его летчики вели себя иначе. Они откровенно трусили. Храбрыми питомцы Геринга становились только в тех случаях, когда имели многократное численное превосходство.

Наблюдая за немецкими самолетами, я чувствовал, что в их кабинах сидят опытные летчики. При той высокой выучке, какой они обладали, можно было драться неплохо. Но в отличие от нас они не видели перед собой возвышенной цели и потому не хотели рисковать жизнью.

Не только в ходе всей Берлинской операции, но и в непосредственном сражении за германскую столицу, где у противника имелась значительная авиационная группировка, мы безраздельно господствовали в воздухе. На нашей стороне было абсолютное преимущество и в количестве, и в качестве самолетов, и в способах их боевого применения. А о преимуществах в морально-боевом отношении и говорить не приходится.