Рейнхольд Эггерс - Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945 Страница 60

Он выполнял свой долг — наши люди выполняли свой. В этот раз никаких пререканий по поводу стрельбы не возникло. Синклера похоронили на военном кладбище в Кольдице со всеми почестями.

Неделю или около того после смерти Синклера старший британский офицер подполковник Тод объявил на построении: «Бежать из этого лагеря — больше не приключение и не авантюра. Любой заключенный все равно попадет на родину слишком поздно, чтобы принять участие в боевых действиях. Кроме того, лежачего не бьют. Больше никаких выступлений на построении».

Одним из направлений атаки на нас со стороны пленных в Кольдице, которое, как я уже говорил, я крайне не одобрял, являлось злоупотребление предоставляемыми им медицинскими услугами. О некоторых побегах из госпиталей я уже рассказывал в свое время; здесь же я сгруппирую несколько из них вместе вне зависимости от хронологии, что может послужить акцентированию того, что, по моему глубочайшему убеждению, являлось серьезным злоупотреблением гуманными концессиями с нашей стороны.

Пленные взяли на себя обязанность демонстрировать некомпетентность наших врачей и недостаточность нашего медикаментозного снабжения. Согласно Женевской конвенции медицинский штат среди пленных считался привилегированным персоналом и обычно имел право практиковать среди своих соотечественников, что, как правило, им и дозволялось. Многократно они требовали разрешения отправить им с родины посылки с медицинскими принадлежностями и лекарствами, если их не поставляли мы или Международный Красный Крест. Думаю, они обвинили бы нас в негуманности, откажи мы им в этих предметах первой необходимости. Каковы же были некоторые результаты нашего согласия на эти гуманные требования?

Летом 1941 года в медицинской посылке, адресованной французскому капитану Ардитти, мы нашли следующее послание:

«Надеюсь, вам не понадобятся вложенные (поддельные) бумаги, и вы скоро сможете попасть на родину легальным путем. Если необходимо, я пошлю вам 100 франков и 100 марок, вместе с пропуском рабочего, действительным во Франции. Приложенные бумаги в порядке, так что не волнуйтесь, если вам придется передвигаться самостоятельно. По пути много не разговаривайте. Помните, что вы работали в Косвиге, рядом с Дрезденом, и что живете в Дижоне, 12 рю де ля Гар. Если с этими бумагами вы отправитесь домой, не останавливайтесь в Париже. Там часто проводят неожиданные облавы на улицах. Это наиболее опасное место во всей оккупированной Франции. Придерживайтесь направления Риза — Лейпциг — Эрфурт — Кассель — Кельн — Льеж. Насколько я понимаю, у вас имеется вся необходимая гражданская одежда».

Вскоре этому же офицеру пришла из Франции другая посылка, и внутри расчески для волос мы нашли три ампулы и записку, очевидно подписанную французским доктором. В ней утверждалось, что Ардитти с шестнадцати лет страдает от проблем с желчным пузырем. Как следствие, помещение Ардитти в госпиталь отменили.

Последующие поставки с медикаментами из Франции отсылались для тестирования в Лейпцигский университет и, если те оказывались подлинными, хранились у нас. При необходимости мы сами распределяли их среди пленных.

Несмотря на это, заключенным часто удавалось получить перевод из Кольдица на лечение, симулируя соответствующие симптомы и без помощи своих друзей за границей.

Проблемы с желчным пузырем казались самой легкой (из соображений симуляции) болезнью. Польский лейтенант Кронер в то лето мучился жуткими болями. Tierarzt, поначалу отнесшийся к этому с подозрением, в итоге признал истинность симптомов. Его ярость, вызванная побегом двух его бывших пациентов, лейтенанта Юста и Беднарски в апреле, немного поутихла. Кронер тоже отправился в Кенигсварту, где его состояние постепенно улучшилось. Равно, кстати, как и его подготовка к побегу. В свое время он сменил свое сине-белое больничное одеяние на гражданскую одежду и, пробравшись под сравнительно неохраняемым проволочным ограждением вокруг всего госпиталя, исчез в неизвестном направлении. После 20 августа 1941 года мы больше о нем не слышали.

Чуть больше недели спустя из госпиталя в Шнеквице бежал страдающий француз. В Майнце гестапо сняло с парижского поезда лейтенанта Маскре и вернуло его в Кольдиц для продолжения лечения уже в руках его частного доктора Tierarzt.

Французский лейтенант Бушерон страдал воспалением аппендикса. Казалось, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Tierarzt направил его в госпиталь в Цайце. 25 сентября 1941 года Бушерон проник в больничную кладовую, сменил больничную одежду на гражданскую и убежал. Его аппендикс ушел вместе с ним: он, судя по всему, отнюдь не боялся, что тот может прорваться. В любом случае, когда ночью 7 октября его поймали близ Бонна и перевели в Шталаг в Арнольдсвайлере, его состояние не вызывало опасений. Нас в Кольдице попросили его забрать, но к тому времени, как мы добрались туда, Бушерона опять перевели. Он убедил врача шталага в крайней серьезности своего аппендицита и был направлен в госпиталь в Мюнстерайфеле. Оттуда, несмотря на свой аппендикс, он бежал снова и в итоге благополучно добрался до своего дома во Франции.

«Этот аппендицит представил бы собой интереснейший медицинский случай», — саркастично заметил Tierarzt, когда наша группа вернулась из Рейнского района с пустыми руками.

Четыре французских офицера Tierarzt направил в госпиталь, прикрепленный к офлагу 4D, Эльстерхорст. Поскольку он являлся частью лагеря для военнопленных французских офицеров, надзор оказался довольно строг, и никому из данной четверки так и не представилась возможность бежать. В свое время 15 октября 1941 года все четверо отправились назад в Кольдиц. Первую часть пути — около мили по лесу — шли пешком. Разумеется, их сопровождал конвой, но, поскольку возвращались из больницы, охрана, должно быть, сочла их негодными к побегу.

По сигналу все четверо бросились в разных направлениях, и всем четверым удалось скрыться в лесу. Из них Шарве добрался до Касселя, где взял билет до Аахена, но, к несчастью, сел там не на тот поезд и вернулся назад в Дюссельдорф. Здесь по чистой случайности он встретился с другим членом четверки, Леви. Оба вернулись в Аахен и провели ночь в лесу. Наутро 18-го числа они сели на трамвай, идущий в город, но, к своему несчастью, были пойманы. Поскольку они заявили, что являлись французскими рядовыми, их направили в шталаг в Арнольдсвайлере, где они провели три недели. В течение этого времени они рассказывали различные легенды про себя, но в конце концов заявили, что точно прибыли из Ошаца в Восточной Германии. По пути туда Шарве выпрыгнул из поезда, но был замечен и пойман в Хелмстетте. Тогда он признал, что был пленным офицером и содержался в Кольдице. Мы забрали его из лагеря в Фаллингбостеле. В Кольдиц он прибыл без дальнейших инцидентов и, вернувшись, обнаружил, что и Леви был уже пойман и доставлен назад.