Георгий Пшеняник - Долетим до Одера Страница 60

Писарь... У кого при этом слове не промелькнет добродушная усмешка, навеянная, быть может,. воспоминаниями о гоголевских героях! А между тем люди этой скромной профессии на войне были неизменной и воистину незаменимой частью любого штаба. От их профессионального мастерства, добросовестности во многом зависел успех штабной работы. Скажу без тени сомнения: нам на писарей повезло. Оба - и Н. В. Золотов и А. М. Горбань - имели высшее образование. Первый перед войной окончил институт инженеров железнодорожного транспорта, второй педагогический. Оба образцово выполняли огромную по объему работу. Теперь мне кажется, что в ту пору они почти не отдыхали - так много приходилось писать. Делом их неутомимых рук были и аккуратно заполненные журналы боевых действий, и переписанные набело после наших поспешных каракулей боевые донесения, и скрупулезно заполненные лицевые боевые счета летчиков.

Повезло нам и в другом, может быть, в главном - в отношении к штабной работе и работникам штаба руководства полка. Командир ценил наш труд, опирался на нас в организации и ведении боевых действий, в то же время четко подмечал недочеты в работе и помогал их устранять. Говорю об этом специально, потому что сталкивался на фронте с примерами и обратного толка. Порой к работникам штабов относились как к зарывшимся в бумажных норах исполнителям чужих приказов да распоряжений. Так вот в нашем полку ничего подобного не было. Напротив, совместными усилиями преодолевая тяготы военного времени, мы обеспечивали боеспособность подразделений, отдавали все силы выполнению общей задачи - разгрому врага.

Может быть, и поэтому мне так трудно было расставаться с моим истребительным авиационным полком, в котором прошли самые трудные, самые памятные первые годы войны.

Словом, приказ о повышении по службе я встретил без особого душевного ликования. Но приказ есть приказ, и его следовало выполнять.

В небе у моря

Я был переведен в штаб воздушной армии. В работе появился новый, более широкий обзор боевых действий, соответственно новый круг обязанностей, забот и тревог. В то же время, насколько это позволяли обстановка и обстоятельства, я старался быть в курсе всех событий, которыми жил мой родной 88-й полк.

Важнейшим событием этого периода стала историческая победа советских войск под Сталинградом. 19 ноября мы услышали в штабе сообщение о начавшемся контрнаступлении Красной Армии. И с этого дня с нетерпением ждали очередную информацию из штаба Северной группы войск Закавказского фронта. В нашем оперативном отделе была отчетная карта, на которой для командования армии ежедневно отмечались изменения в обстановке на сталинградском направлении. Две грозные красные стрелы, будто живые, неумолимо двигались навстречу друг другу, обозначая встречные удары, пока не соединились 23 ноября в районе Калача и не замкнули кольцо окружения 22 вражеских дивизий.

Вот и на нашу улицу пришел праздник! Мы в штабе восторженно поздравляли друг друга. Между тем на карте красные стрелы в последующие дни повернули острие на запад. Это означало, что наступающие кавалерийские корпуса и часть стрелковых дивизий Юго-Западного и Сталинградского фронтов создавали внешний фронт окружения.

Это в свою очередь способствовало и наступлению наших войск на Среднем Дону. К концу декабря они продвинулись на глубину от 100 до 200 километров, создав реальную угрозу закупорки кавказской группировки немецко-фашистских войск. Мы почувствовали это по действиям противника на нашем фронте. В двадцатых числах он начал отводить войска на орджоникидзевском направлении, оставив большие населенные пункты-Дзуарикау, Алагир, Кадгорон, Ардон, Дигора.

Передним немецко-фашистское командование попыталось деблокировать окруженную под Сталинградом группировку. Подтянув резервы, 12 декабря враг нанес контр-удар из района Котельниково. Однако наше командование знало о замысле неприятельской группы Манштейна, планировавшей соединиться с окруженной группировкой. Помогли нам в раскрытии этого замысла и крылатые разведчики 4-й воздушной армии, в их числе - мой однополчанин Василий Князев.

В те дни начальник разведывательного отдела армии пребывал в бодром настроении.

- Вот и подтвердился наш вывод - из района Прохладного и Моздока гитлеровцы снимают две танковые дивизии и перебрасывают их под Сталинград, сказал он, зайдя как-то в наш оперативный отдел и удовлетворенно потирая руки. - Сейчас эти дивизии в группе Манштейна. Но под Котельниково им приготовлен гостинец - подавятся!..

Тогда-то я и узнал, что Василий Князев при выполнении разведывательного полета в районе Майского в сложных погодных условиях обнаружил большую механизированную колонну, двигавшуюся на Прохладный. Вскоре разведчики 366-го отдельного разведывательного авиационного полка подтвердили эти данные. Было установлено, что крупные мотомеханизированные части противника подходят с юга к ближайшим железнодорожным станциям, чтобы побыстрее добраться до Армавира, Тихорецка и повернуть на Сальск. Оттуда путь лежал на Сталинград. Как потом выяснилось, две танковые дивизии - 23-я и СС "Викинг" - передавались группе Манштейна, которая была создана для деблокировки окруженной под Сталинградом 6-й армии Паулюса.

Разгром вражеских войск под Сталинградом создал благоприятные условия для наступления Северной группы войск Закавказского фронта. В этот период в штабе 4-й воздушной армии разрабатывался план боевых действий авиации в предстоящей операции. Основные усилия предусматривалось сосредоточить на правом крае наших войск - в помощь 44-й армии, наносившей главный удар по моздокской группировке противника. К 3 декабря ее части вышли на рубеже в двух километрах восточнее Ищерской. Вскоре станица, которую враг сделал важным узлом обороны, была освобождена. Надо сказать, заметную роль в этих событиях сыграли 4-й и 5-й гвардейские кавалерийские корпуса.

Это был пример удивительного взаимодействия двух родов войск, представлявших разные исторические эпохи, - авиации, дочери двадцатого века, и кавалерии, перенесшей традиции давних ратных времен на поля второй мировой войны.

Кавалеристы внимательно следили за налетами наших бомбардировщиков и штурмовиков. Всякий раз после каждого такого налета они спешивались и при поддержке артиллерии и бронемашин стремительно продвигались по полосе, обработанной авиацией.

Анализ этого взаимодействия и вообще описание боевых действий авиации по прикрытию и поддержке войск правого крыла Северной группы в августе - декабре 1942 года стали первым серьезным заданием для меня в оперативном отделе штаба 4-й воздушной армии. Хорошо помню, как начальник отдела подполковник К. Н. Одинцов ставил мне задачу. На долгие годы запомнил я этого человека. Он отличался исключительным трудолюбием, великолепными организаторскими способностями, знал, на что способен каждый из его подчиненных.