Ролан Быков - Я побит - начну сначала! Страница 61

Мне мысль о ревности противна.

Вся жизнь моя альтернативна —

Попробуй боль мою измерь!

Нет, не ревную я, прости,

Но я ни капли не ревную,

Мне на моем крутом пути

Пришлось познать тоску иную!

Тоску по близости сердец,

По трепетности бесконечной,

Тоску по радости беспечной

И искренности, наконец!

По простоте, но нет, не той,

Что эдак незамысловата

И упрощением богата

Всего, что входит в мир святой.

Той простоте, когда все просто:

Любовь — Любовь, коль нет, так нет,

Когда один на все ответ

От встречи той и до погоста.

Той простоте, когда беру

И просто сердце вынимаю.

И коль тебя я потеряю,

Я просто-напросто умру.

12.03.82 г.

Умер Толя Солоницын. Нет, слух не оправдался! И мой Володя Медведков. Из всех смертей смерть Толи — самое большое безобразие. Ужас как жаль его! Ему надо бы было жить! Его смерть совсем не прошена и не своевременна. Его смерть ничего никому не дает!

У смерти свое место в жизни людей — она их усмиряет, хоть и ненадолго, как-то учит вниманию. Смерть Володи Высоцкого, при всей чудовищности самого факта, была грациозна, обличительна, жизнеутверждающа и пр. Смерть Толи Солоницына уныло нравоучительна: вот жил и умер! Какая мура — умер-то от рака, но... как в плохой пьесе.

15.03.82 г.

12-го, в пятницу, сдал на студию сценарий «Чучела» — и сегодня получил «добро» от всех, включая Сизова и Нехорошева. Надо использовать уходящее от меня время режиссерского, подготовительного — взять дополнительное время на монтаж.

Замечания по сценарию муровые, но приемлемые, и их немного. Сахаров взволнован (надувает щеки), то говорит — я тебе не худрук, то предлагает свой фильм, свое виденье, свой план доработок. Не все так уж и глупо. К замечаниям явно подготовлен. Вроде бы все пристойно, а все-таки немножко противно.

В 20.50 вылетел в Одессу и в 23.00 прилетел. Номер мой — 68-й. Все о'кей!

...Получилось, что поездкой в Ташкент и съемками[91] я себе страшно осложнил жизнь. Достаточно трудно и без того все успеть: сделать сценарий, найти детей и т.д. И натуру отобрать, и с Киевом договориться, а сейчас собрать группу.

19.03.82 г. Ночь

Утром в 7.20 должен вылететь в Москву. 16-го было освоение, 17-го и 18-го съемки в «Свадебном подарке». Сняли 207 п.м. Всю смену (две сцены) прихода Яши. Разработали подробно — но то же самое, что в «Золотом руне»: в первой же сцене все сыграно, в роли больше ничего нет.

Вся сцена придумалась как законченная новелла об этом человеке, зачем этому персонажу все остальное — непонятно.

Но главное — найти, ради чего играть дальше! Что там в этом дальше?

Скорее всего, все остальное — доказательство неистребимого оптимизма. Даже если... жуть! Та жуть, которая захватывает... Если плохо — важно, что можно найти выход, если опасно... еще интереснее... важно идти вперед — куда - разберемся!

20-21.03.82 г. Ночь

Ташкент. Отыграл три концерта. Целый день идет дождь. На концертах было тяжело и скучно (внутри) — успех обычный, ощущений особых нет. Удачнее всего отвечал на вопросы — но и ответы уже наговорены, ибо вопросы однотипны. Деньги, конечно, нужны, но сколько? Не начинается ли погоня за ними?

Участие в «Душе» правильно, но все равно — это грустная победа.

Итак, скоро выйдет:

1. ТВ — «Том Сойер», Мэф Поттер.

2. ТВ — «Куда исчез Фоменко?», Манечкин.

3. К/к — «Амнистия», Кичкайло.

4. К/к — «Вакансия», Вышневский.

5. К/к — «Душа», Альберт Леонидыч.

6. К/к — «Золотое руно», дядя Миша.

7. К/к — «Свадебный подарок» (если все пойдет благополучно), Яша.

Все роли или комедийные, или с юмором. Нигде нет пятерки, нигде нет тройки. Может быть, все-таки по роли и есть — 5, но фильмы дерьмо. Охо-хо! Что делать?

Фигуры людей растут после смерти

И рушатся после смерти.

Их жизнь после смерти возьмите, измерьте,

Она возникает — поверьте[92].

Она после смерти опять продолжает

Свои основные усилья.

И кто-то посмертно уже получает

Желанные в жизни крылья.

И чья-то, напротив, крошится фигура

И рушится после смерти.

И рушится глина, торчит арматура,

И рядом беснуются черти.

Она за могильной чертой прорастает

Сквозь времени вечную косность.

Она или гибнет, иль вдруг вырастает,

Рождая последнюю ясность.

Как многое смерть в нашей жизни может

Измерить, сравнить и проверить,

И как она делит, и как она множит,

Как заставляет верить!

Как она вдруг обращает вниманье

На то, что давно забыто:

Как она мучает нас раскаяньем,

Всем, что до времени скрыто!

Как она учит и назидает,

Хоть привирает при этом,

Как она мудро вину прощает

Воинам и поэтам!

Как она многое открывает

Заново в человеке... Это все так...

Но ей всяк пожелает:

Проклята будь навеки!

О! Еще пять концертов, а потом еще пять?

04.04.82 г.

Сегодня, говорят, «Амнистия» в Доме кино. Вот дожили. Из двух серий сделали одну. И никто даже не сообщил. Надо бы посмотреть.

Был у Ямщикова, говорил о художнике, о натуре. Савва очень деловой. Молодой и не такой толстый.

Звонил Тарковским. Ему (Тарковскому) сегодня 50 лет, он в Риме — фильм все-таки запустили.

Надо бы позвонить в Париж Нине, выяснить, как и что с «Кандидом»[93]. Вот, пожалуй, и все.

07.04.82 г.

Почти готов приказ о запуске в производство «Чучела» — завтра подпишут: суета не вызывает радости. Слишком мало времени на подготовку. Если в апреле я сделаю киносценарий, а в мае режиссерский, то на всю подготовку июнь-июль и половина августа. Для этого писать надо по две недели и не дожидаясь приема — работать дальше. К тому же надо оставить время и на Одессу, и на обмен, и на ремонт, и на Олега и т.д.

По «Чучелу»

I. Организационно: 1) Бумаги. 2) Ермаш: формат «Кодак», 2700, выработка, деньги.

Суть вещи. Детское кино. (Вопросы.)

II. Кино и режиссерский сценарий.

III. Подбор детей.

08.04.82 г.

Подписан приказ от 7.04 — в киносценарий.

09.04.82 г.

Смотрели «Прощание» Климова. Очень достойно говорил Элем перед картиной: безукоризненно по мысли и по чувству — чисто, человечно, мужественно.

С картины ушел в смятении. Сначала показали картину «Лариса» — о Ларисе. Чистую, нежную, не глубокую и даже не совсем серьезную. Но другая, наверно, была бы неприятна.

Но само «Прощание»!.. Картина программирует себя религиозной, картина с призывом верить, картина недвусмысленно говорит о мистическом, о приятии мистического, но при этом картина кажется и греховной, и даже кощунственной, ибо все в ней суета, все в ней без Бога, без идеи любви.

Суетно оттого, что слово Божье заменено словом проповедника, а иные кадры — как краснобайство. Суетно оттого, что видна забота о земном — о кинематографическом успехе. Конечно, об успехе, быть может, думал и Микеланджело, когда писал «Страшный суд» и, может быть, должны пройти века, чтобы не создавалось такого впечатления. Но дело не только в желании успеха или заботе о нем — картина наивна и в мистическом, и в религиозном содержании. Наивна не в смысле непосредственна, а совсем иначе: тут не наивность души, тут наивность мыслей и убеждений, а это уже глупость и кощунственная самонадеянность.