Иван Арсентьев - Короткая ночь долгой войны Страница 61

- Погоди, - говорю, - если у нас здесь повторится то, что было под Москвой, это же прекрасно! И я уверен, что именно так будет. Неужто, думаешь, наши вышестоящие спят? Погляди па карту, какая у нас территория, какая мощь на правом северном фланге. Военные заводы по всей Волге делают самолеты, танки, пушки, не то что прошлый год. А здесь не только один наш полк выдохся. О союзничках фашистских не говорю: румынам да итальянцам не до войны, им лишь бы согреться. Брезицкий усмехнулся:

- Скажу секретарю парторганизации, чтоб сделал тебя пропагандистом, всем мозги на дыбы поставишь...

Наш серьезный разговор перебил своим появлением Муханов. Выскочил разгоряченный из боковушки, пробежал следящим взглядом по накрытым столам, вскрикнул опасливо:

- Эй, народ! На закуску не наваливай! Сначала выступлении полковой самодеятельности, а потом остальной гарнир. Итак, начинаем. Похлопайте знаменитому скрипачу маэстро... Эй, слышь, как тебя зовут? - спросил Муханов кого-то в открытую дверь судомойки.

Оттуда вышел, смущаясь, летчик третьей эскадрильи из молодых. Объявил тихо, что исполнит «Венгерский танец» Брамса, и поднял скрипку. Как он играл, судить не могу, да это и неважно. Главное - играл свой, полковой хлопец. Третья эскадрилья вообще оказалась почему-то богата разнообразными талантами. После скрипача на площадку выскочила прибористка Соня и отколола с каблучной дробью цыганочку, ее сменила Шура, тоже прибористка, покорившая слушателей «Саратовскими страданиями». Я подтолкнул Клавку под бок:

- Встань-ка да оторви чего-нибудь! Не видишь, наша, вторая, совсем припухает?

Но Клавка лишь томно вздохнула и поглядела на меня ласковыми глазами дикой козы, что забегает к нам на аэродром.

- Сатирическая картинка «Зимний фриц»! - объявил ведущий - и тут же под оглушающий грохот палок по противням на сцену выползли наряженные черт знает во что, кто с костылем, кто в лаптях, замотанные дырявыми платками и всяким тряпьем «фашистские вояки». Под смех зала они дико скулили фальшивыми голосами:

 Я исчезну, как мокриса, в прюхе фетер, в хорле хрип.

И за пазуха у фрица даже вши хворают грипп...

Они долго препирались, чудили, балаганили. Но вот появился немецкий генерал, мы с удивлением узнали в нем Лабутина. Это нам понравилось. Командир не только требователен в боевой подготовке, не только занимается повседневным воспитанием личного состава, но сам наравне с рядовыми летчиками и техниками веселит коллектив. Вот это настоящий командир-вожак.

- Живет ведь где-то счастливая женщина, имеющая такого мужа! - вздохнула утробно Клавка, отодвинув своим вздохом меня и Лошадь на полметра от себя.

Но самое смешное было, когда генерал подбадривал своих битых вояк и в это время раздались выстрелы и крик: «Русише цум ангриф!» Русские наступают! У генерала падают штаны, и он под громовой хохот убегает из зала.

Если раньше Лабутин своим вниманием покорил женский персонал, то теперь и мужской состав был от него в восторге.

Спустя несколько минут он явился как ни в чем не бывало, в своей отутюженной одежде, довольный успехом, приказал подать на столы графины. В графинах - мать честная - вино! Уму непостижимо. В такое время добыть вино? «Да это ж... это ж никакому сверхмаршалу не под силу! Ну и ну! Ай да Лабутин...» - раздавалось по столам. Спустя немного узнаем подробности: оказывается, за двести километров гонял машину, чтоб добыть для своих гвардейцев на праздник.

В последующие дни Щерба с Брезицким продолжали натаскивать молодых пилотов в полетах строем. Иногда вместо Брезицкого подключали меня. Щерба летал исправно, трудолюбиво, я бы сказал - красиво, ежели наблюдать со стороны. Все бы спортсмены так летали, тогда от чемпионов спасенья бы не стало... Я убеждался в этом каждый раз, когда мы тренировались восьмеркой. А посадки Щербы у самого «Т» впритирку? Безукоризненная, филигранная работа!

- Классика! - восхищался Лабутин, ставя его всем в пример. Да, это так. Но я помнил и другое, Лабутина и Щербы полк навоевался - ой-ой-ой! Сколько летного состава перемололось за полтора-два месяца! А какие летчики были! Уж они-то пилотировать умели не хуже Щербы. А где теперь боги воздушные? Вот то-то и оно! Отличная техника пилотирования - очень хорошо, умение держаться в строю как на привязи - замечательно, только на войне это еще не все. Далеко не все. «Строгое выполнение элементов пилотажа в определенных боевых ситуациях ведет к гибели летчика». Парадокс? Нет, правда.

...Ночью, пока мы спали, пришло распоряжение на перебазировку. Новая точка- Светлый Яр, по ту сторону Волги, южнее Сталинграда. Видать, подпирают обстоятельства, если неукомплектованный полностью полк бросают в бой. Собираем нищенские пожитки, готовимся, прокладываем маршрут на картах, но с утра все закрыто густым туманом. Сегодня девятнадцатое ноября, ровно через два месяца будет день моего рождения. Если буду я... И тут нам сообщают: началось долгожданное контрнаступление. На Сталинградском и на примыкающих к нему фронтах гремят бои.

С этой минуты не только разговоры, но и думы наши о долгом отступлении, о тяжелых оборонительных боях, о гибели товарищей передвинулись, как говорится, во второй эшелон. То, что было, могло быть еще и еще не раз, но то, что ждет нас впереди, больше неведомым не казалось.

Я посмотрел на Брезицкого, он, открыв рот, слушал новые данные фронтовой обстановки, передаваемые оперативным отделом дивизии. Мы все испытывали приподнятые чувства и сдерживаемый боевой задор, но Брезицкий... С высоты своего военного опыта он, видимо, уже прикидывал будущие штурмовые операции. До сих пор мы отбивались, теперь пришло время бить.

- Ох, и плохо же им будет! - вырвалось у Брезицкого с горячностью. - Давно ждали, теперь будем крошить сволочей, как капусту!

Весь день девятнадцатого ноября прошел без солнца. Степь затянута однооб­разной непогодной мутью, глазу не на чем остановиться, все серое, расплывчатое. Сырой студеный туман проникает даже сквозь меховые куртки. Мы бродим по ковыльному кочковатому аэродрому, уныло поглядываем в смурное небо. Вот когда нужен коллективу краснобай, балабол-весельчак! На такой случай он просто клад. А наш единственный умелец «загнуть» Муханов сам сегодня какой-то смурый, не­разговорчивый. Мы понимаем: непогодь проклятая и его доконала. Не иначе, фашистские фельдмаршалы сунули чертям крупную взятку - и те напустили туману в самый неподходящий для нас момент. Наземники воюют, лупят врага, а мы места себе не находим, руки чешутся, хоть хватай веники да сметай туман с аэродрома. Синоптик, симпатичная дамочка, ничего приятного нам не обещает, и мы смотрим на нее волками.