Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира Страница 61

Аресты приняли колоссальный масштаб, число заключенных в тюрьмах намного превышало все допустимые нормы. Из-за «хранения оружия» посадили и генерала Кебадзе. Карталинцы взбунтовались. Нахлынувшим из Лиахвского ущелья людям, которые считали, что их мирное существование в этом сложном регионе — заслуга именно генерала Кебадзе, не было конца. Протест был чересчур шумным, и генерала освободили через 48 часов. Парламентарии, поддерживающие Окруашвили, осушили озеро Канделаки и вновь превратили его в мусорную свалку.

Перед телекамерами вылили тонны грузинского вина. Компания «Бадагони» подсчитывала ущерб, но, что главное, причина была надуманной — «фальсификация вина»!

Россия виртуозно использовала поданный «пас», и грузинское вино распрощалось с российским рынком.

«Историческое высказывание» Ираклия Окруашвили «Русские с удовольствием пьют даже фекалии» поставило на грань банкротства винные производства и весь Кахетинский регион.

Добрались и до Какуцы. После смерти Лери у него обнаружили рак. В результате проведенной в Германии операции ему приходилось свыкаться с маленькими пластмассовыми трубками. Бесцеремонно ворвавшийся спецназ переломал ему эти трубки. Буквально через несколько дней после этого разгрома мой кахетинский друг скончался.

В грязных тюрьмах, на одних и тех же нарах, бок о бок оказались бывшие сильные мира сего и когда-то ими же заложенные зеки. «Фашисты» (кличка крупных чиновников в тюрьме. — Л.М.) скороговоркой передавали своим женам назубок заученные номера тайных счетов. «Миграционый процесс» денег из одних карманов в другие шел с успехом. Разъевшиеся чиновники времен Шеварднадзе безудержно «строчили» друг на друга. Тотальное стукачество приняло колоссальные масштабы. Бывшие офис-менеджеры «националов» братья Ахалая оказались в руководстве Конституционного суда и Министерства по исполнению наказаний. Между прочим, когда позже речь зашла обо мне, комфортно устроившийся в кресле Дата Ахалая выплеснул такие «перлы»: «Нечего и говорить о возвращении Морошкиной, она двойной агент, пока, правда, не расшифровали — чей». И хотя над этими словами прикалывались даже его сотрудники, я вновь оставалась в офсайде.

Ираклий Окруашвили на посту генерального прокурора большим прутом бичевал непокорных. Почему-то разогнали бордели. Гия Барамидзе курировал Министерство внутренних дел, где архивировал в основном свои неудачи. Все, кто держал хотя бы рукоятку от флага во время революции роз, сейчас заняли большие посты; растрепанные, неумытые девчонки расселись в креслах председателей комитетов Парламента. У меня было такое чувство, что повсюду кружился манифест с поправкой «666». Подпиши, продай, иди, подпиши, продай, и… что? — Душу!

Все телекомпании стали похожи друг на друга, как две половинки одного яблока. Впавшую в постреволюционную агонию страну освещал, хоть и слабо, лишь один маяк. Этот маяк назывался телекомпанией «Кавкасия». Ее руководство состояло всего из двух человек, мужа и жены Дато Акубардия и Нино Джангирашвили. «Аку», как с любовью его называли в народе, был новым самобытным грузинским брендом. Не в шёлковом галстуке и накрахмаленной сорочке, как ведущие других телекомпаний, ставшие одинаково похожими на разносчиков пиццы, не с автоматным речитативом на одном выдохе, с постоянным цейтнотом, а обычный, домашний, немного сонливый, уравновешенный мужчина. То, что прошедший день анализировал не сопливый мальчишка, а взрослый, опытный человек, было уже большим плюсом. Вдобавок, часто скрытые за внешним простодушием, в нем прятались огромный интеллект и знания. «Аку» и Нино первыми начали публично говорить о постреволюционном синдроме, и, неудивительно, что их моментально окрестили маргиналами. Вслед за «Кавкасией» с шутливого тона перешла на серьезный телекомпания «202», руководитель которой Шалва Рамишвили, так же, как и я, в недавнем прошлом был ближайшим другом и пиар-советником президента.

— Что творится, Лали, представляешь! — бушевал Шалва. — Что он делает, совсем с ума сошел?

Знаешь, Шалва, иногда кажется, что Мишу, которого мы знали, подменили, а старого далеко упрятали.

В прямом эфире на «202»-м в режиме дебатов освещалось множество злободневных вопросов. Тогда очень немногие из нас смели говорить о том, что что-то не в порядке в «Королевстве Датском».

— Ух, выговорился, аж полегчало, — сказал мне однажды Шалва. — Я встретил случайно Мишин эскорт и вдогонку выплеснул все, что думал о его системе, — не мог он сдержать смеха. — Помнишь, как тот критиковал Шеварднадзе из-за многочисленной охраны?

— Да, но тогда он был оппозиционером, а сейчас — президент. Не будет же он и сейчас ездить на метро?

— Все это — дешевый американский понт, — сказал Шалва. — Знаешь, я работаю над новыми сериями «Дардубалы» (комедийный мультипликационный сериал. — Л.М.) о Мише и его команде, помрешь со смеху.

— Правда? Классно! В принципе, как проамериканец он должен терпеть критику, — сказала я.

— А разве у него есть другой выход? — ответил Шалва.

К сожалению, «другого выхода» не оставили самому Шалве и очень скоро спровоцировали грязную подставу.

«202»-й затерялся в прошлом, а Шалва сел в тюрьму. Его жене и троим детям оставалось уповать на благосклонность судьбы.

Тем, кто благодаря царствующей годами коррупции накопили денег, волноваться особенно было не за что. Многие из бывших моих соратников ушли в бизнес. К какому черту пошла бы я? Чтобы прокормить двоих мальчиков, пришлось сдать в ломбард все мои украшения.

Да что там мои безделушки? Вяли революционные розы, а с ними вместе вяла и выдыхалась от невежества и хамства вся Грузия. Сильно подставили и нас и украинцев с цветными революциями, нелепыми и по существу и по названию.

Форт Боярд

В один прекрасный день позвонил режиссер Дато Герсамия и предложил возглавить грузинскую команду в игре «Боярд» во Франции. «Наконец-то, что-то меняется», — подумала я и начала подбирать игроков. Идентифицируясь с названием (наша команда называлась «Арт»), все трое мужчин были актерами: Никуша Тавадзе, Темико Чичинадзе и Георгий Накашидзе составляли фантастический ансамбль. Надо было подыскать одну девушку. Как оказалось, больше всего в нашем бомонде не хватает женщины, которая умеет плавать и лазить по веревке, у которой нет аллергии и целлюлита и которая не боится змей. Таковы были условия контракта игры. Нарушитель оштрафовывался на 30 тысяч евро. После целой недели безуспешных поисков, наконец, мне помог мой брат и предложил кандидатуру одноклассницы, начинающего режиссера Нино Мкурнали. Нино и правда украсила команду, и мы начали подготовку.